Обреченная цитадель - Евгений Сухов

Отто Гюнше было известно, что две недели назад, как раз во время рождественских праздников, Сен-Вит подвергся чудовищной бомбардировке. Но он никак не думал, что последствия будут столь разрушительными. Уже подъезжая к городу, на обочинах и далеко на полях штурмбаннфюрер увидел черные провалы воронок от авиационных бомб. Дороги были жестоко разбиты, ямы кое-как присыпаны песком и щебнем, и через них, переваливаясь из стороны в сторону, катили грузовики и шумно проезжали тяжелые тягачи, волочившие технику. Из сотен старинных особняков, прежде радовавших глаз, он увидел всего-то несколько уцелевших зданий, среди которых небольшая церковь двенадцатого века. Город воплощал самую настоящую картину хаоса, написанную большими небрежными мазками зловещим художником под названием авианалет. Американцы с британцами жестоко мстили за свое недавнее унижение на Западном фронте, вот только бомбы падали не на немецких солдат, а на дома, в которых проживали их семьи. Увиденное подействовало на него удручающе.

Пленные под присмотром военной жандармерии разбирали завалы. Работали организованно, без спешки, а там, где разрушения были не столь значительны, восстанавливали стены и заделывали пробоины кирпичами.

Городские дороги в значительной степени были расчищены, и груды битого кирпича возвышались на пустырях и тротуарах неприглядными кучами. Уцелевшие местные жители, лишившись жилья, разбрелись по окрестностям, лишь немногие из них не пожелали покидать город и, вырыв землянки, проживали прямо подле своих жилищ.

Штаб командующего шестой армии генерал-полковника СС Йозефа Дитриха размещался в одном из уцелевших зданий. Водитель без конца демонстрировал завидное мастерство, чтобы не съехать в одну из бесчисленных воронок и не расцарапать кузов о торчащее во все стороны гнутое и покореженное железо.

Подъезды к штабу армии хорошо охранялись, дважды на контрольных пунктах, несмотря на приклеенный к лобовому стеклу пропуск, у Отто Гюнше потребовали предъявить документы. И всюду, куда ни глянь, задрав стволы к небу, стояли зенитки.

В городе было много военных. Наблюдалась обыкновенная деловая суета, каковая встречается во всякой прифронтовой территории. Отовсюду раздавались громкие отрывистые команды, и разновозрастные солдаты, среди которых было немало пожилых и совсем юных, неровным строем двигались на запад. Несколько удивляло огромное количество полевой жандармерии, среди которых было немало жандармов СС. Невзирая на чины, они проверяли документы и особо пристальное внимание уделяли тем, кто направлялся в отпуск. Жандармов побаивались, с ними не спорили, фюрер наделил их немалой властью: они могли отменить отпуск и отправить проштрафившегося под арест. В последние месяцы участилось дезертирство, тут уже крайние меры – расстрел.

В городе, несмотря на разрушения, дисциплина держалась на высоте. Никакого уныния, и уж тем более не было панического настроения, каковое встречается при отступлении. Наоборот, присутствовало ощущение чего-то значительного. Войска, шедшие на фронт, были полны решимости принять бой, даже если он окажется для них последним. Вполне организованная обстановка: одни солдаты шли на фронт, другие – возвращались в тыл на переформирование. Было множество раненых, и огромные брезентовые палатки с красным крестом на стенах разбивались прямо среди развалин.

Тягачи многосильными двигателями тянули к линии фронта тяжелые гаубицы и мортиры.

Штурмбаннфюрер Отто Гюнше вышел из машины и направился к зданию, в котором размещался штаб армии. Над входом трепыхался штандарт Третьего рейха – прямоугольное красное полотнище с нарисованной в центре на белом круге черной наклонной правосторонней свастикой. У входа караул из двух молодых пехотинцев. Показав удостоверение, Гюнше прошел в здание и поднялся на второй этаж, где размещалась приемная командующего шестой танковой армией генерал-полковника СС Йозефа Дитриха по прозвищу Зепп.

Разговор обещал быть непростым. Зепп был трудным переговорщиком, предпочитал говорить прямолинейно; обладал здравым живым умом, хотя военного образования не получил. Тот самый нестандартный случай, когда человек добивался весьма высокого положения, обладая изрядной волей, комплексом талантов и желанием служить фюреру.

От большинства приближенных рейхсканцлера Зеппа отличала весьма важная деталь характера – в пылу жаркого спора, без оглядки на возможные последствия он высказывал свое мнение оппоненту, включая самого Гитлера, в неоскорбительной, но очень понятной и жесткой манере. Именно за прямолинейность фюрер его и обожал. Йозеф Дитрих походил на простоватого правдолюба, который в силу горячности натуры готов был рубить нелицеприятную правду-матку.

До своего перевода на фронт Дитрих являлся командиром лейб-полка охраны Гитлера в Ставке, а во время его поездок, в том числе на фронт, был начальником команды сопровождения фюрера и лично нес ответственность за его безопасность. На своего любимца правдолюба Зеппа фюрер мог положиться всецело.

Увидев вошедшего личного адъютанта Адольфа Гитлера, секретарь в чине оберштурмфюрера СС невольно вскочил.

– Хайль!

Небрежно вскинув руку в приветствии, штурмбаннфюрер Гюнше поинтересовался:

– Генерал-полковник у себя?

– Так точно, господин штурмбаннфюрер.

– У меня для него срочное сообщение от фюрера.

– Я сейчас доложу, – сказал секретарь, – он только что прибыл с позиций. Подождите немного.

– Хорошо.

Открыв дверь, секретарь поспешно вошел в кабинет генерал-полковника Дитриха. Пробыв минуту, он вышел и бодро сообщил:

– Проходите, господин штурмбаннфюрер. Господин генерал-полковник ждет вас.

Адъютант Гитлера вошел в комнату, оказавшуюся совсем небольшой: в ней размещался стол, на котором лежали оперативные карты, расчерченные разной тушью схемы, кальки; два дивана, поставленных вдоль стен, и несколько венских стульев, стоявших рядком по обе стороны от входа. Через запыленное окно тускло пробивалось сумрачное утро. Генерал-полковник был сосредоточен и хмур. Впрочем, в последнее время его трудно было увидеть иным.

Остановившись у порога, показывая безупречную выправку строевого офицера, Отто Гюнше вскинул в приветствии руку и громко выкрикнул:

– Хайль Гитлер!

Ответив небрежным взмахом руки, генерал-полковник Дитрих разрешил:

– Проходите, Отто. – Гюнше уверенно прошел в кабинет генерал-полковника и сел на свободный стул. – У вас какое-то срочное дело? Только давайте покороче, сегодня мне предстоит очень непростой день. Мне нужно многое еще успеть. Сейчас у нас недостаточно топлива для танков, что лишает нас возможности продвигаться дальше, но, кажется, я нашел выход, – скупо улыбнулся Дитрих. – Возможно, вам это покажется странным, но именно сегодня решается судьба Германии.

Их нельзя было назвать старинными приятелями, разность в возрасте и служебном положении четко провела между ними глубокую борозду. Но они были из тех людей, кто ближе всего находился к фюреру, что их невольно сближало. Кроме служения фюреру и Рейху обоих связывала служба в полку «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», где Дитрих командовал полком, а Гюнше служил командиром роты.