Госпожа его сердца - Дженнифер Деламир

– Почему Том повез его на ферму?! – возмутился Джеффри. – Надо было ехать в город, к доктору.

– Том тоже так считал, но Эдвард не согласился.

– Глупец! – Джеффри встал с кресла. – Его могли спасти. – Он гневно взглянул на Лиззи. – А этот Том? О чем он думал? Почему не проявил настойчивость?

– Я уверена, что он поступил правильно, – решительно возразила Лиззи.

Барон пренебрежительно фыркнул и принялся мерить шагами комнату.

– На ферме работал человек, который разбирался в медицине. Уверяю вас, он сделал все необходимое. Но рана Эдварда была смертельной. Ни один медик не смог бы спасти его. – Лиззи хотела, чтобы Джеффри понял, какое благородство отличало его брата. – Эдвард стремился домой, чтобы сказать последнее прости. Нет и не будет мужчины, столь преданного своей жене. – Ее глаза наполнились слезами.

– Да, дорогая, мы видим, что ты очень любила его, – проговорила леди Торнборо.

Джеффри резко остановился.

– Мы все любили его, – произнес он. – И сегодня Эдвард был бы с нами, живой и здоровый, если бы не покинул Англию. Из-за вас.

Лиззи предвидела вероятность такого обвинения, но от этого оно не стало менее болезненным.

Она поднялась с дивана.

– Скажите, лорд Сомервилл, – она умышленно сделала ударение на слове «лорд», – отчего вы так уверены, что Эдвард сейчас был бы жив, если бы остался здесь? Ведь Уильям никуда не уезжал. О нем наверняка заботились самые лучшие доктора. Тем не менее он умер.

Лиззи почувствовала, что задыхается – она не привыкла носить тугой корсет.

– Рия, немедленно сядь, – распорядилась леди Торнборо. – Тебе опять станет дурно.

Лиззи не пожелала садиться и подошла ближе к Джеффри.

– Эдвард сам принял решение отправиться в Австралию. Его не пугали опасности и тяжелая работа. Он верил в себя, в собственные силы, в новую жизнь, которую создаст своими руками. Часто ли вы встречали мужчин, готовых преодолеть любые преграды и отправиться на край света во имя любви?

– Лично я определенно не готов, – сообщил Джеймс.

– На край света? – презрительно повторил Джеффри. – Во имя любви? Какая глупость!

В это мгновение Рия и Эдвард возникли перед Лиззи словно живые. Она вспомнила, как они смотрели друг на друга, как держались за руки, как тихо, одними губами, шептали слова, понятные только им одним. Каждый их поступок был продиктован любовью – той самой, что даруется лишь избранным.

– Много ли на свете по-настоящему счастливых людей? Много ли союзов, заключенных по любви – страстной и беззаветной? Много ли мужей, которые боготворят своих жен? Да, боготворят. – Лиззи сознательно употребила это слово и достигла цели – на лице Джеффри появилась гримаса. – Вам хорошо рассуждать и осуждать. Вас ведь там не было. Вы сидели здесь, в Англии, со своими книгами. Что вы понимаете в настоящей любви?

Тут Джеффри шагнул к ней, взял ее за плечи и стиснул так, что она едва не вскрикнула от боли.

– Я вижу, вы знаете обо мне решительно все, – произнес он с усмешкой. – С такой же легкостью вы заявили, что имеете представление о долге. Позвольте мне усомниться в этом. Тот, в ком живо понятие о чести и долге, не станет пренебрегать ими ради столь эфемерного чувства, как романтическая влюбленность.

– Лорд Сомервилл, – нахмурилась леди Торнборо, – вы делаете ей больно.

Джеффри разжал пальцы. Лиззи непроизвольно поежилась и потерла ладонью плечо.

– Сожалею, если причинил вам боль, – сказал барон. – Но не отказываюсь ни от одного своего слова.

– Я тоже, – отрезала Лиззи.

Она шла сюда с самыми добрыми намерениями. Ей хотелось, чтобы он гордился Эдвардом и примирился с прошлым. Но все ее попытки кончились ничем. Более того, этот человек позволил себе оскорбительные высказывания в адрес Тома.

Нет, она больше не станет говорить с ним.

И никогда не расскажет ему, что ее брат погиб, когда преследовал возможного убийцу Эдварда.

И снова, как и две недели назад, Джеффри вышел из дома леди Торнборо и зашагал по улице в полном смятении чувств после встречи с Рией. Его переполняло желание прийти в себя и собраться с мыслями.

Он откланялся, как только позволили приличия, пообещав леди Торнборо непременно заехать в ближайшее время. Но, ей-богу, все и так было яснее ясного. Эдвард умер, а Рия, хотя и оплакивала его, не испытывала ни малейшего раскаяния. За эти годы она ничего не поняла и ничему не научилась.

После ожесточенного спора о любви и долге Джеффри еще острее почувствовал собственное одиночество. Братья ушли навсегда. Из всей семьи остались только он и эта женщина. Формально их связывали родственные отношения, – но как простить ей все, что произошло по ее вине?

Вспоминая подробности неприятного разговора, Джеффри остановился на оживленном перекрестке. Его вывел из задумчивости чумазый мальчуган лет двенадцати, не больше. В одной руке он держал потрепанную метлу, а другую протянул за деньгами.

– Всего лишь пенни за чистую дорогу, сэр.

Джеффри спокойно мог перебраться через улицу без посторонней помощи, но как тут откажешь? Он пошарил в кармане, положил в грязную ладошку вдвое больше запрошенного и, не желая, чтобы это выглядело подаянием, строго сказал:

– Быстрее, пожалуйста.

Черная от пыли физиономия расплылась в широкой улыбке.

– Слушаюсь, сэр! – Мальчишка по-военному вытянулся, отдал честь и добавил: – Вдвое быстрее, сэр!

Он бесстрашно ринулся в поток экипажей и, мастерски орудуя метлой, принялся прокладывать тропинку среди мусора и конского навоза.

Джеффри уже собирался ступить на мостовую, когда рядом с ним остановилась карета и пронзительный женский голос заверещал:

– Лорд Сомервилл! Какая встреча!

О, этот голос, громкий до изумления. Он принадлежал леди Кардингтон – одной из тех напористых мамаш, что имели дочерей на выданье и вот уже несколько месяцев охотились за Джеффри.

Леди Кардингтон неутомимо устраивала будущее своей старшей дочери Люсинды. Неброская, но вполне приятная, Люсинда Кардингтон отличалась болезненной застенчивостью и во всем подчинялась матушке. Полная противоположность Рие.

Джеффри отогнал неуместное сравнение и учтиво поклонился, от души надеясь, что леди Кардингтон удовлетворится стандартным обменом любезностями и отправится восвояси.

Его надежды на скорое избавление не сбылись – дама приказала слуге, чтобы помог ей выйти из экипажа. Джеффри смирился с неизбежным. Долг джентльмена требовал набраться терпения и беседовать с ней столько, сколько ей будет угодно.

Извлечь из экипажа такую дородную и вместе с тем суетливую даму, как леди Кардингтон, было делом нелегким. Однако ее слуга явно обладал немалым опытом; он виртуозно справился со своей задачей, прикрыл дверцу опустевшей кареты и удалился.