Госпожа его сердца - Дженнифер Деламир

Резкостей? Слишком мягкое определение для бессердечных высказываний барона.

– Вы ведь слышали, как он отзывался об Эдварде! – воскликнула Лиззи. – Разве я могла оставить его возмутительные замечания без ответа?

– Не забывай, он только что узнал о гибели своего брата, – возразила леди Торнборо. – Его горе еще слишком свежо. Уверяю тебя, со временем он успокоится и пожалеет о своих резких словах. И ты тоже. – Она привстала и погладила Рию по руке. – Вы должны наладить отношения. В конце концов, он твой родственник и очень значительный человек.

– Значительный? Вы имеете в виду знатный?

– Да. Твой муж принадлежал к титулованному семейству. И даже теперь, когда ты овдовела, это поможет тебе вернуться в общество. – Леди Торнборо указала на письмо, которое держала в руке. – Тебе уже присылают приглашения.

– Мне присылают приглашения? – изумилась Лиззи. – Как такое возможно?

– Слухи о твоем возвращении уже разнеслись по всему городу. – Леди Торнборо выразительно посмотрела на Джеймса, но он – сама невинность – безмятежно добавил еще кусочек сахара в свой кофе. – Надо действовать, дорогая. Ты говоришь, что вполне здорова? Превосходно. Я хочу, чтобы сегодня мы вместе отправились с утренними визитами.

Утренние визиты? Рия вспоминала о них с удовольствием, но Лиззи не видела никакого смысла в том, чтобы ездить из дома в дом и вступать в короткие пустые беседы с напыщенными светскими дамами. Конечно, она предполагала, что ей придется в этом поучаствовать, но когда-нибудь потом, не так скоро.

– Что я буду там делать? Ведь я практически ни с кем не знакома.

– Вот именно. Пора восполнить этот пробел. Тогда ты будешь чувствовать себя более уверенно на балу у лорда Бошана. А до него осталось всего две недели.

Лиззи не на шутку встревожилась. Будничные утренние визиты – это еще терпимо, но бал?! Она рассчитывала, что статус вдовы убережет ее от необходимости присутствовать на пышных балах и раутах. Ей требовалось время, чтобы освоиться и разобраться во всех тонкостях жизни представителей высшего сословия. Чем раньше она выйдет в свет, тем скорее совершит какой-нибудь промах и выдаст себя.

– Но, бабушка, мне рано ездить на балы, – воспротивилась она.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала леди Торнборо. – Тебя беспокоит, что твое появление в свете сочтут преждевременным. Однако после смерти Эдварда прошло почти два года. – Леди Торнборо посмотрела на Лиззи с сочувствием, но строго добавила: – Два года – срок более чем достаточный для того, чтобы молодая вдова сняла траур и вернулась в общество.

– Не такая уж молодая, тетушка, – вставил Джеймс. – Ей двадцать восемь лет.

– Она еще успеет устроить свое будущее, – возразила пожилая дама.

Лиззи чуть не выронила чашку. Устроить будущее? В смысле выйти замуж? Но зачем? Брак по расчету ей не нужен – она проживет на средства Рии. А о браке по любви не могло быть и речи. Ее сердце навсегда закрыто для этого чувства.

Нет, лучше оставаться безутешной вдовой. Так спокойнее.

– Бабушка, я не предам память Эдварда и больше не выйду замуж.

Но леди Торнборо, судя по выражению ее лица, не собиралась отступать.

– Ты должна здраво оценить положение дел и позаботиться о завтрашнем дне. Ты знаешь, что Роузвуд принадлежит Джеймсу? Рано или поздно тебе придется уехать оттуда.

– Пусть живет там сколько угодно, – вмешался Джеймс. – Я не против.

– Вот видите? Нет никакой необходимости форсировать события, – обрадовалась Лиззи.

– Кто говорит о форсировании? Сделай хотя бы первый шаг. Тебе понадобится время на то, чтобы восстановить свою репутацию. И репутацию наших семейств. Десять лет назад твои поступки вызвали скандал. Теперь ты должна доказать, что стала ответственной женщиной, достойной своего благородного происхождения.

Благородное происхождение? У Лиззи екнуло сердце.

– Я подумаю об этом, – тихо сказала она.

Ее уклончивость явно не понравилась леди Торнборо.

– Думать уже некогда, – решительно заявила она. – Осталась всего половина сезона. Если успеешь хорошо зарекомендовать себя сейчас, тебе будет легче составить хорошую партию в будущем.

Лиззи взглянула на Джеймса в надежде найти в нем единомышленника. Он ответил ей улыбкой и повернулся к тетушке:

– Не сменить ли нам тему? Признаться, беседы о браке кажутся мне безумно скучными.

– Надо полагать, именно поэтому в тридцать пять ты еще не женат? – сухо осведомилась леди Торнборо.

– Нет, на то есть куда более возвышенная причина. Все эти годы я изнывал от тоски по Рие. – Он склонился к Лиззи и галантно поцеловал ей руку.

Лиззи невольно улыбнулась, а леди Торнборо сердито фыркнула:

– Джеймс, оставь свое фиглярство. Ты никого не обманешь.

– Вы, как всегда, правы, тетушка, – весело согласился Джеймс. – Однако из ваших слов следует, что я почти наверняка не женюсь. Так вот, по моим наблюдениям, чтобы «устроить будущее», нужно непременно кого-нибудь обмануть. Не так ли, Рия? – Он посмотрел на нее с нескрываемым интересом, словно ждал ответа на свой вопрос.

Лиззи похолодела от страха. Джеймс намекал на то, что она – обманщица? Неужели он обо всем догадался?

Нет-нет, даже Джеймс не стал бы шутить по такому серьезному поводу. Копируя один из жестов Рии, Лиззи прикоснулась пальцем к подбородку.

– Ума не приложу, о чем ты толкуешь, Джеймс. У нас с Эдди никогда не было секретов друг от друга.

Несколько бесконечных мгновений Джеймс удерживал ее взгляд, затем в уголках его глаз собрались лучистые морщинки.

– Да, разумеется. – Он широко улыбнулся и откинулся на спинку стула. – В любом случае я надеюсь остаться холостяком. Зачем связывать свою жизнь с одной дамой, когда можно наслаждаться обществом многих?

Радуясь, что перестала быть «темой беседы», Лиззи потянулась за чаем. К сожалению, передышка оказалась недолгой.

– Что касается нашей дорогой Рии, – продолжил Джеймс, – думаю, я не гожусь ей в мужья. Ей нужен человек богатый, знатный, а главное – тот, кто сумеет держать ее в узде… Кто-нибудь, похожий на Джеффри. Собственно, ей сам Бог велел выйти за лорда Сомервилла.

Лиззи поперхнулась чаем и закашлялась. Джеймс заботливо похлопал ее по спине.

Выйти замуж за Джеффри?! За этого холодного, сурового проповедника, со всеми его рассуждениями о «чести и долге»? Он обвинил ее в смерти Эдварда. Хуже того, он посмел обвинить в этом еще и Тома.

Хотя…

Может быть, леди Торнборо права и Джеффри был вне себя от горя? Может, не стоило торопиться с выводами? Может быть, он лучше, чем кажется?

Она вспомнила тот день, когда впервые увидела Джеффри. Вспомнила, как он нес ее на руках, вспомнила пятна крови на его рубашке…