Пловец - Ираклий Квирикадзе

Рачинская колония решила вернуться на родину. Разыскали Ноэ, который в это время жил в Голливуде и был возлюбленным второсортной звезды немого кино. Ноэ принял решение своих соотечественников и на свои деньги купил многим из них билеты на обратный путь домой.

Сотни американок различных национальностей, возрастов, цвета кожи, плача, прощались с ним в порту Айленд-Бич в 1920 году, когда уезжал он назад в Грузию. Женщины кидали ему серпантин, и эти цветные нити было последнее, что связывало их с Ноэ Лобжанидзе, кометой любви, так недолго горевшей на американском небосклоне.

В Алагири рачинцы добирались год от Тихого океана, через всю Россию, охваченную революцией. На Северном Кавказе окопались обломки бывшей Российской империи. Они разжигали ненависть и братоубийственные войны между маленькими кавказскими народностями.

Огненное кольцо сжималось вокруг Алагири. Мусульмане хотели сжечь и истребить христианрачинцев, поселившихся на их землях. Ноэ попал в бурный водоворот событий. Он встал во главе военного оборонительного отряда. В это время Вторая Красная армия шла на Кавказ. Надо было прорваться к ней и просить о помощи погибающей деревне.

Три раза пытались рачинцы проскочить мимо мусульманских постов. Их разбивали наголо, бросали мертвые тела в речку, и мертвецы плыли к деревне. Отчаяние овладело всеми.

В четвертый раз попытался прорваться сам Ноэ. Это удалось ему. В простреленной шинели предстал он перед Орджоникидзе и рассказал ему о трагедии рачинского села.

На другой день две сотни красноармейцев были отданы Ноэ. С ними вошел он в Алагири.

Загрузившись в подводы, рачинцы отправились к своим исконным землям.

По горным тропам и ледникам шли они назад. Родную землю целовали и не могли нацеловать ее. Сколько горя, сколько невзгод, сколько потерь понесли эти люди.

Организовывались земельные коммуны. Первым председателем был избран Ноэ Лобжанидзе. Своей безудержной энергией, своей фанатичной любовью к людям деревни он заслужил доверие. Дни и ночи, не зная сна, покоя, возводил он хозяйство коммуны. Он суров и резок, он красноречив, многие идут за ним, но многие копят злобу. Темные силы решили скинуть строптивого председателя. Они нашли аргумент против него – он бывший священник, как можно доверять ему? Появилась статья в местной газете, ругающая и поносящая его деятельность и его прошлое. Ноэ опутывают паутиной лжи, несправедливости. Она парализует его деятельность, лишает энергии…

Ноэ не выдержал, устал, сломался. Его отстранили от дел.

Приехал молодой карьерист, аккуратный, в круглых очках, с набриолиненными волосами. На глазах Ноэ разваливается его детище, которое выстроил он своими руками, которому отдал все свои силы.

Ноэ уединяется, закрывается от всех.

И тут он встретил свое счастье – женщину, и женился на ней. После Америки он не имел женщин. Сейчас, впервые полюбив, он, Великий Самец, завоеватель всего Тихоокеанского побережья, в которого была влюблена звезда немого кино Франческа Бертини, которая сбежала к нему со съемок экзотического боевика «Затерянные во мраке» и неделю не вставала с кровати гостиницы в пригороде Лос-Анджелеса и шептала: «Ноэ, я твоя!» – этот Ноэ сейчас оказался бессильным мужчиной перед молодой рыжеволосой Ксенией Метревели.

Рано утром после несостоявшейся брачной ночи он вышел из дому и удалился в горы. Неделю, блуждая в одиночестве, спал на земле, мок под дождем. В сорок четыре года ему не хотелось жить… Был вечер, когда он услышал тихий шорох за своей спиной. Ноэ оглянулся и увидел огненный шар, медленно плывущий по воздуху, рассыпая электрические искры. Ноэ понял, что это – шаровая молния.

Молния плыла к нему. Он был единственный на склоне холма предмет, притягивающий ее, и молния столкнулась с ним. Но вместо взрыва, который должен был погубить Ноэ, молния тихо вошла в его тело. Пройдя по внутренностям, она вышла из пальцев ног, слегка опалив траву. Ноэ стоял с закрытыми глазами. Он был жив. В ушах звенело. Потом звон прекратился. Первая мысль в голове была вернуться в дом. Он побежал.

Какие-то силы скинули тяжелый камень с его души, высвобождая силу и энергию.

Он нашел Ксению на кухне среди медных котлов. Ксения варила сливовое варенье. Он уволок ее в спальню, она не успела даже смыть с рук липкий сливовый сок… Когда ослабевшая от неистовой любви Ксения вернулась на кухню, в медных котлах варенье выкипело.

А Ноэ шел деревенской улицей, ступая по лужам и хлипкой грязи, с единственным желанием – найти председателя и при всех ударить его. И он это сделал.

Он нашел председателя во внутреннем дворике столовой коммуны. Когда-то Ноэ открывал эту столовую, до сих пор висели у входа красные полотнища с лозунгами, призывающими к мировой революции. Сейчас здесь сидела подвыпившая компания во главе с тамадой – председателем коммуны.

От удара Ноэ, тяжелого, сокрушительного, председатель пролетел три-четыре метра и свалился под стулья соседнего столика. Ноэ уже уходил со двора столовой, обернулся и увидел, как председатель встал на ноги, снял с глаз свои круглые очки, сложил их в карман френча и пошел к нему решительной походкой опытного кулачного бойца.

Ноэ получил удар такой силы, что его большое, грузное тело сбило забор. Председатель в один прыжок оказался около него, замахнулся ногой, обутой в офицерский сапог. Ноэ не смог защититься от первого удара, но от второго он увернулся и вскочил на ноги.

Два председателя, бывший и нынешний, жестоко бились посреди деревни. Вся деревня сбежалась на это зрелище. Мужчины пытались их разнять, но безуспешно.

У набриолиненного, худосочного на вид карьериста из райцентра оказались мощные кулаки, валившие Ноэ с ног при каждом ударе. Но Ноэ каждый раз вставал, пренебрегая адской болью. Он не мог позволить на глазах всей деревни, ради которой он столько перенес: и путешествие в Америку, и кинжалы чеченских националистов, и холод в ледниках Кавказа, когда сопровождал караван беженцев в Рачу, и голод первых лет, и неверие в идею зарождающейся коммуны, – он не мог позволить себе проиграть эту битву.

Дрались до темноты. Оба выдохлись, но ни один не сдавался. Деревня молча следила за ними. Однообразие ударов утомило зрителей, женщины разошлись по дворам, уводя маленьких детей. Мужчины продолжали смотреть на дерущихся, которые отошли к окраине деревни и вышли в поле. Там их застала ночь. Дерущиеся уже не различали друг друга, глаза, залитые кровью, не находили противника…

– Завтра утром ты придешь сюда! – услышал Ноэ слова председателя.

Всю ночь Ксения обмывала раны на голом теле мужа. Утром, в густом тумане, окутавшем деревню, Ноэ шел туда, где была назначена встреча с председателем. Долго стоял в одиночестве, от сырости и холода ныли разбитые кости.

Он собирался уже уходить, когда заметил две фигуры. К нему шли два милиционера из районного центра.

По единственному в деревне телефону председатель ночью позвонил в Они, и прибывшие милиционеры забрали Ноэ Лобжанидзе прямо с покрытого туманом поля.