Ты шутишь, наверное? - Джеймс Хедли Чейз

– У меня тем более. Значит, ничего не дадим. Пусть посылает письма. У моего старика будет приступ, как обычно, но я знаю, как с ним обращаться. Он не захочет поверить в то, что мы с тобой переспали, и мне не составит особого труда убедить его в этом.

Она посмотрела на часы.

– Я уже опаздываю. Займись своими делами. Твоя жена тем более не захочет этому поверить, правда? Тебе тоже надо убедить ее в этом. До завтра.

Махнув на прощание рукой, она вышла.

Убедить Бетти? – думал Кен. Это значит соврать. Как только она получит письмо, она покажет его. Кен знал, что он никогда не умел лгать. За четыре года совместной жизни он не солгал ни разу.

Кен принялся ходить по комнате. Он вел себя как дурак, мучился угрызениями совести, испытывая отвращение к самому себе. В конце концов ему удалось взять себя в руки. Сделанного не вернуть. Есть только один путь: все рассказать Бетти до того, как придет письмо, и надеяться на то, что она выдержит этот удар. А если не выдержит? Если удар будет такой, что она не выдержит? Это будет невыносимо. Он попытался убедить себя, что они слишком привыкли друг к другу, но прекрасно понимал, что их отношения после этого изменятся. Эта мысль приводила его в отчаяние, но, как бы то ни было, лучше сказать правду, чем лгать.

Он посмотрел на часы. Было 18.30. Она, наверное, уже дома. Он поедет домой и во всем ей признается.

Он закрыл контору, сел в машину и влился в вечерний поток движения. Дорога домой казалась ему вечностью. Сидя за рулем, он пытался думать о том, что скажет: как сделать признание так, чтобы оно было наименее тяжко для Бетти? Какими словами должен изъясняться мужчина, объясняя жене, что был неверен?

Он так ничего и не решил. Въезжая в гараж, он увидел, что машина Бетти стоит на месте.

Он собрал все свое мужество и вошел в коридор.

– Кен?

В дверях комнаты появилась Бетти.

– О, дорогой, я так рада, что ты вернулся. Я собиралась тебе позвонить.

Ему показалось, что она бледна и взволнованна.

«Боже! Неужели этот мерзавец уже приходил?» Сердце застучало.

– Что с тобой, дорогая? Что-то не так?

– Только что позвонила мать. У отца приступ. Она хочет, чтобы я приехала.

Родители Бетти жили в Атланте. Отец был блестящим адвокатом и очень нравился Кену. Эта новость была для него неприятной, он забыл свои собственные проблемы.

– Это серьезно?

Бетти глотала слезы.

– Боюсь, что да. Ты проводишь меня в аэропорт? Через час есть самолет. Нужно успеть.

– Конечно… Очень жаль.

– Вещи готовы. Пошли.

Он взял ее чемодан.

– У тебя есть деньги?

– Да… да… Пошли.

По дороге в аэропорт Бетти сказала ему:

– Мне не хочется тебя оставлять, Кен. Я не знаю, сколько буду отсутствовать. Выкрутишься сам? Холодильник набит продуктами.

– Конечно, не беспокойся. Я хотел бы поехать с тобой. – Он взял ее за руку. – Не волнуйся, дорогая.

Бетти расплакалась.

По дороге в аэропорт он думал о своих собственных проблемах. Ясно, что сейчас признаваться нельзя. Если она будет отсутствовать неделю, он, может быть, сумеет уничтожить письмо.

Итак, отсрочка!

Сидя за столом, шеф полиции Террелл курил трубку и слушал рапорт Лепски.

– Гарри Кентли вне подозрений, – закончил он. – Весь вечер он был в клубе. Я видел его пиджак, все пуговицы на месте. Остаются Брэндон и Грэг. Мне кажется, с дочкой Стернвуда был Брэндон, и, уходя от нее, он наткнулся на труп. Может быть, он даже видел убийцу, может, сам убил ее. Что мне теперь делать?

– Проверь его пиджак, – сказал Террелл, – выясни, что он делал в момент убийства. Я не очень верю, что Брэндон сыграл роль Джека-потрошителя. Чем занимается дочь Стернвуда, нас не касается. Будь осторожен, Том.

Лепски пожал плечами.

– Грэг мертв, но осталась куча одежды. Куда она делась? Если его жена отдала одежду, вполне возможно, что этот пиджак был на убийце. Как мне говорили, у миссис Грэг тяжелый характер.

– Как бы то ни было, тебе нужно ее повидать. Постарайся вести себя деликатно. У нее есть деньги и связи.

Было 20.15. Лепски был уверен, что Брэндон дома, и вместе с Джейкоби отправился к нему.

Вернувшись из аэропорта, Кен постарался расслабиться. Заниматься приготовлением ужина не было настроения. Он не хотел думать о Лу Буне. Его мысли то и дело возвращались к отцу Бетти.

Звонок у входной двери нарушил ход его мыслей.

Он поднялся и, полагая, что это соседи, открыл дверь. При виде Лепски и Джейкоби кровь застыла в его жилах. Он отступил, чувствуя, что бледнеет.

Лепски обратил внимание на то, как изменился в лице Кен. Официальным тоном он произнес:

– Мистер Брэндон? Инспектор Лепски, инспектор Джейкоби. Мы хотим поговорить с вами.

Кен сделал усилие, чтобы взять себя в руки. Он еще отступил и прерывающимся голосом ответил:

– Входите. В чем дело?

Лепски был сторонником медленных действий. Он видел, что Брэндон на пределе.

– У вас хороший домик, мистер Брэндон.

Кен ничего не ответил. Стоя неподвижно, он переводил взгляд с Лепски на Джейкоби. Он чувствовал, как по его лицу течет пот.

Лепски сделал паузу. Наконец, Кен спросил вновь:

– Так в чем же дело?

– Мы расследуем убийство, мистер Брэндон. – Вытащил из кармана пуговицу в форме мяча для гольфа. – Это ваша?

Кен уставился на пуговицу, которую Лепски держал на ладони, и чувствовал, как у него холодеет кровь.

– Это ваша? – сухо повторил Лепски.

– Я… я не знаю, – ответил Кен, почти парализованный от страха.

– Мистер Брэндон, эту пуговицу нашли в нескольких метрах от трупа, – сказал Лепски. – Это необычная пуговица. Мы провели расследование. Четверо, включая вас, купили у Левина пиджаки с такими пуговицами. У вас есть такой пиджак?

Кен облизал губы.

– Да.

– Можно на него взглянуть?

«Боже мой! – подумал Кен. – А если пуговица моя?»

– Сейчас принесу.

– Спасибо, мистер Брэндон.

Когда Кен направился в спальню, Лепски подмигнул Джейкоби.

– Он наш человек, – проговорил он сквозь зубы.

А в это время Кен открыл шкаф в спальне и вытащил пиджак. Пересчитав пуговицы, он облегченно вздохнул. Все были на месте. С минуту он приходил в себя, потом вернулся в гостиную и протянул пиджак Лепски.