Мировая история - Одд Уэстад

Наследника он не оставил, но прямую саксонскую династию продолжили его родственники; Генрих II, избранный после некоторой борьбы за престол, приходился правнуком Генриху I Птицелову. Но его коронация в Риме едва ли скрывала действительное положение вещей; ведь в глубине души он оставался немецким правителем, а не римским императором. Надпись на его печати читалась так: «Обновление королевства франков», и свое внимание он сосредоточивал на усмирении и обращении в христианство жителей германского востока. Притом что предпринял три военные экспедиции в Италию, Генрих II рассчитывал там не столько на правительство, сколько на местных политиков, группировки которых он стравливал друг с другом. При нем начал сходить на нет византийский стиль империи Оттонидов.

Между тем Италия постепенно стала приобретать собственные черты, все больше отличные от черт территорий к северу от Альп. С VII века она все больше удалялась от возможности интеграции с Северной Европой и приближалась к возрождению в составе средиземноморской Европы. К середине VIII века большая часть Италии находилась под гнетом лангобардов. Однако, как только Карл Великий разгромил королевство лангобардов, ни одного соперника папского государства на Апеннинском полуострове не осталось, хотя после ослабления державы Каролингов римским папам пришлось иметь дело и с укрепляющейся властью итальянских феодалов, и с их собственной римской аристократией. Западная церковь находилась у крайней нижней черты упадка ее сплочения и единства, и представители династии Оттонидов своим отношением к папству показали, насколько слабой властью оно располагало.

Анархия на итальянской территории служила еще одним результатом возникновения такой ситуации. Север представлял собой набор разрозненных независимых карликовых государств. Только Венеция оставалась в полном порядке; на протяжении 200 лет она прибирала к рукам Адриатику, а ее правитель только что удостоился титула герцога или дожа. Она скорее заслуживает того, чтобы ее считать левантийской и адриатической державой, чем средиземноморской. Города-государства с республиканской формой управления существовали на юге в Гаэте, Амальфи и Неаполе. Через середину полуострова проходили папские владения. На всю эту территорию падала тень вторжений приверженцев ислама, доходивших на севере до самой Пизы, в то время как войска эмиратов в IX веке появлялись в окрестностях Таранто и Бари. Завоеватели приходили не надолго, но арабы закончили покорение Сицилии в 902 году и продолжили весьма успешно управлять там на протяжении полутора веков.

Арабы определили судьбу еще и остальных западных средиземноморских побережий Европы. Мало того что они закрепились в Испании, но даже и в Провансе у них имелись более или менее постоянные базы (одной из них служила коммуна Сен-Тропе). У жителей европейских побережий Средиземноморья складывались, да и то по необходимости, сложные отношения с арабами, которые казались им одновременно флибустьерами и купцами; такое смешанное отношение мало чем отличалось от отношения к потомкам викингов за исключением того, что арабы демонстрировали слабую склонность к оседлости. Южная Франция и Каталония служили областями попеременного завоевания франками и готами, но по многим факторам они отличались от франкского севера. Физические напоминания о римском прошлом встречались в этих областях сплошь и рядом, им же служило средиземноморское земледелие. Еще одной отличительной особенностью следует назвать появление на юге семьи романских языков, из которых самыми стойкими оказались каталанский и провансальский язык.

Наиболее мощное влияние на Европу до 1000 года н. э. оказывалось с севера, откуда язычники-скандинавы отправились менять историю Британских островов и северного рубежа христианского мира. По причинам, которые, как в случае с многими другими переселениями народов, остаются совершенно неясными (но, возможно, уходящими корнями в перенаселенность их бесплодных земель), скандинавы начали переселяться в чужие пределы с VIII века и позже.

Оснащенные двумя совершенными техническими изобретениями в виде драккара, на котором с помощью весел и паруса можно было пересекать моря и ходить по мелким рекам, и развалистого грузового судна, позволявшего взять на борт большие семьи, их пожитки и скотину для морского похода в течение нескольких недель, они бороздили воды на протяжении четырех веков и оставили после себя цивилизацию, которая в конце этого срока простиралась от Гренландии до Киева.

Все искали что-то свое, отличное от других. Норвежцы, переселившиеся в Исландию, на Фарерские острова, в Оркни и на далекий запад, рассчитывали на образование своих колоний. Шведы, проникшие на территорию Руси и сохранившиеся в летописях под названием варяги, проявляли большую склонность к торговле. Датчане приняли самое активное участие в грабежах и пиратстве викингов, за что и остались в памяти народов. Но все эти разговоры о переселениях скандинавов сводились к тому, что куда-то они приезжали, а откуда-то выезжали. Ни одна из ветвей этих народов не держала монополии над другими народами. После выезда первого поколения скандинавов, везде, куда бы эти переселенцы ни отправились, торговля явно становилась главным мотивирующим фактором для всех – как остальные пороговые народы, скандинавы превращались в опытных купцов, торговавших на большие расстояния.

Наиболее наглядным достижением викингов считается колонизация ими отдаленных от континента островов. Они полностью вытеснили пиктов с Оркнейских и Шетландских островов, а оттуда распространили свою власть на Фарерские острова (до того практически необитаемые за исключением нескольких ирландских монахов и их овец) и остров Мэн. На островах поселения викингов сохранялись дольше и в большем количестве, чем на материке в Шотландии и Ирландии, где они начали приживаться в IX веке. Однако в летописях на ирландском языке просматривается заимствование древненорвежских слов для сферы торговли, а на ирландской карте освещается ситуация в области торговли в Дублине, основанном викингами и в скором времени превращенном в важное деловое поселение.

Самая удачная колония викингов образовалась на Исландии. Ирландские затворники, обитавшие там, ждали прибытия викингов, и только в конце IX века случилось их массовое переселение на территорию этого островного государства. К 930 году там могло обосноваться 10 тысяч скандинавских исландцев, существовавших за счет земледелия и рыбной ловли. Причем часть промысловой рыбы они могли потреблять сами, а остальную засаливать на продажу. В том году провозгласили исландское государство и впервые провели заседание тинга (данное учреждение романтически настроенные любители старины позже назвали первым европейским «парламентом»). Оно представляло собой скорее совет авторитетных мужей общины, чем современный представительный орган власти. Такие советы существовали у норвежцев еще в старину, но летопись их деятельности как раз в Исландии представляет большую историческую ценность.

В X веке вслед за исландскими поселениями скандинавов их колонии появились в Гренландии; они там могли существовать на протяжении 500 лет. Потом они исчезли, вероятно, потому, что этих поселенцев истребили эскимосы, двинувшиеся на юг из-за наступления ледника. Об открытиях и поселениях дальше на западе можно сказать гораздо меньше. В сагах или героических поэмах средневековой Исландии говорится об освоении «Винландии», то есть земли, где скандинавы нашли растущий дикий виноград и где случилось рождение ребенка (чья мать впоследствии возвратилась в Исландию и снова уехала за границу, в сам Рим в качестве паломника перед тем, как отправиться на освященный свыше заслуженный отдых на собственной ее родине). Мы располагаем вполне надежными основаниями считать так, что поселение, обнаруженное в Ньюфаундленде, основали викинги. Но в настоящее время нам не дано в поиске следов предшественников Колумба двигаться дальше этого момента.