удобно быть обиженной стороной и не строить свое государство. Однако раз весь мир на этом настаивает и выделяет для этого большие деньги, они создают видимость усилий, сваливая неудачи на Израиль. Деньги успешно разворовываются, и требуются всё новые и новые вливания. Каждое правительство нуждается в том, чтобы иметь врага, дабы оправдывать экономические и политические неудачи и сплачивать свое население и союз с другими странами. Фридрих Ницше писал: «Выбор врага намного важнее, чем выбор друга». Главный внутренний враг Израиля сегодня – ХАМАС, а роль главного внешнего врага Израиля уверенно играет Иран. Нашими политиками и СМИ раздувается миф о чудовищном агрессоре, любым путем стремящимся заполучить атомное оружие и уничтожить Израиль. Если слушать израильских политиков, то Иран уже давно должен был испытать атомную бомбу подобно Северной Корее, без необходимости импортировать технологии и материалы. Прошло двадцать пять лет – и что? Арабо-израильский конфликт уже давно является идеологической базой еврейского государства, и жить без этого конфликта Израиль уже не может. Сионизма как средства, объединяющего еврейских граждан Израиля, давно нет, и его главным заменителем является иранская атомная бомба. Временами пропаганда принимает анекдотические черты. Про Ахмадинеджада я уже и не говорю… Как-то в Таиланде, будучи на большой всемирной выставке, я поздно вечером разговорился с иранцем из одной фирмы, чей павильон был рядом с нашим. Про Ахмадинеджада он сказал: «Не обращайте внимания, это же шоумен». Прискорбно же то, что и в Израиле берут с него пример. Наш премьер Нетаниягу переигрывает, размахивает в ООН куском ватмана с нарисованной атомной бомбой, и в результате сам становится объектом для карикатур. Потом, не надо забывать о чисто экономической целесообразности для Израиля нынешнего положения. Я думаю, что для вас не секрет, что экономические успехи Израиля во многом обусловлены использованием дешевого труда палестинских рабочих с территорий. Когда мы приехали в Израиль в конце восьмидесятых – начале девяностых, то он был похож на древнее рабовладельческое государство. Ранним утром, обычно еще затемно, толпы палестинцев двигались с территории, где они жили, на стройки и сельскохозяйственные предприятия Израиля, где они трудились за зарплату, составляющую половину от зарплаты израильтян. Подъемных кранов и бетононасосов тогда и в помине не было. Вечером палестинцы возвращались домой. Я уже не говорю о строительстве зданий и дорог за «зеленой чертой» – там работали исключительно палестинцы. Но и это было для них благо, поскольку другой работы у них не было. Это было идеальное рабовладение, воспоминание о котором навсегда осталось в памяти израильских подрядчиков-кабланов и фермеров. Надо заметить, что подобная система не была только израильским изобретением. В ЮАР, например, были образованы несколько бантустанов, где жили чернокожие граждане, приходящие на работу в южноафриканское государство. После интифады ситуация несколько изменилась, и пришлось завозить тысячи таиландцев, китайцев и прочих гастарбайтеров, однако по общему мнению они не являются полноценной заменой палестинцев. И тихо-тихо число приезжающих на работу в Израиль палестинцев растет и уже приближается к 150 тысячам человек, как было до интифады. Уж очень выгодное дело! Иран и Израиль нужны друг другу. Демонизация Ирана и преувеличение иранской угрозы необходимы израильскому правительству для достижения внутриполитических интересов и исключения малейших попыток совершить какие-либо государственные преобразования. Во внешнеполитическом аспекте Иран Израилю нужен для выбивания денег из США и его еврейских граждан и вовлечения Америки в военную конфронтацию в случае чего. Однако в Израиле иногда раздаются и трезвые голоса. В 2016 году бывший начальник Генерального штаба и министр обороны Израиля Моше Яалон заявил: «В настоящий момент и в обозримом будущем нет угрозы для Израиля. Таким образом, было бы уместно, чтобы руководство страны перестало пугать граждан и создавать атмосферу, будто мы стоим перед вторым Холокостом». Скажу больше, уже сейчас, когда нет реального внешнего врага, выходят на поверхность противоречия между сефардами и ашкеназами, светскими и ортодоксами и другими, становится видна всепроникающая коррупция и разложение власти – в такой ситуации поиск врага становится главной задачей правительства. В свою очередь, антиизраильская риторика позволяет Ирану отвлекать народные массы от экономического кризиса, дороговизны жизни, достигшей невероятных размеров, политических преследований и тому подобного, а также легализировать его претензии на роль лидера арабского мира. Болтать об уничтожении Израиля иранцы могут сколько угодно, но они сами отлично понимают, что дальше разговоров дело не пойдет. Иранцы, включая аятолл, не фанатики, а трусливый народ, и наступают только там, где противник отступает. Я много раз был в Индонезии, это крупнейшая в мире мусульманская страна, но рядовые граждане и большинство политиков имеют самое смутное представление об Израиле и не испытывают к нему никакой враждебности. В то же время у Индонезии нет дипломатических отношений с Израилем. Почему? Дабы изображать солидарность с мусульманским миром – больше нечего предъявить!
– Игорь, вы знаете… не могу не разделить вашу точку зрения в принципе, кое в чем я не согласен, но это нормально! Вы упомянули в нашем разговоре о моральной стороне вопроса вашего сотрудничества с автономией. Я, конечно, догадываюсь, о чем идет речь, но вопрос важный, хотелось бы дополнительно прояснить. Вы, я вижу, не в большом восторге от Израиля.
– А как может быть в восторге человек, который попал в страну в результате мошенничества одного из израильских функционеров? Мне ведь делать в Израиле было нечего, и я никогда не собирался сюда ехать – попал только в результате закрытия Америки. Что касается ответственности создателей оружия, это вопрос не новый, и в данном случае у меня ответ на него практически есть. Давайте разделим этот вопрос на две части. Первая часть – это формальная ответственность перед кем-либо. У меня ее нет: я никогда не работал и не работаю в израильских структурах, связанных с ракетами и управляемыми снарядами, я не имел и не имею никаких сведений об их проектировании и изготовлении, и всё, что у меня есть, – это из моей головы и открытых источников. Что касается второго аспекта, то он чисто моральный. Хорошо известно, что никакой конструктор оружия не может предвидеть все последствия внедрения своего детища, и ответственность несут не те, которые создают оружие, а те, которые применяют. Возьмем пример американского изобретателя первого пулемета Максима. Когда американская армия от его пулемета отказалась, он продавал его всем желающим. Причем мои разработки – это не атомная бомба, а совершенно локальное «домашнее» оружие. Конечно, подобно тому, как немцы обстреливали американцев из «Максимов» во время Первой мировой войны, возможно применение этого оружия против Израиля. Но совершенно монопольное многократное превосходство в вооружениях одной стороны против другой
