Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

— Да! О да!

Я стояла по плечи в такой горячей воде, что у меняпокраснела кожа. Было так горячо, что меня почти сморило, потому что я былаполностью одета, со всеми своими пистолетами. Дамиан прислонился ко мне спиной,я обнимала его руками, прижимала к себе. Он держал мои руки, обнимающие егогрудь.

Как это получилось, что я стала для Дамиана банщиком, когдамы приехали ко мне? Его стали бить судороги, и только мое прикосновение егоуспокаивало. Мы его привезли ко мне, и Натэниел сидел на заднем сиденье, держаего на руках. Ванну наполнили горячей-горячей водой, и я оставила Ашераухаживать за Дамианом. Свою работу я уже сделала. Я его привела в чувство. Бинту меня на левой груди свидетельствовал, что свой фунт мяса и кварту крови я вэту ночь уже отдала. Зейна и Мерля везли в госпиталь ликантропов, Мика и Черриза ними наблюдали. Все остальные снова направились ко мне, и все вроде былохорошо, пока не раздались вопли из ванной.

Дамиан бился об пол, разрываясь в судорогах, блюя кровью накафель. Ашер и Натэниел пытались его удержать, не дать ему себя травмировать,но это было им не по силам. Я бросилась помогать, и только я до негодотронулась, он затих. Я убрала руку — и его тело снова выгнулось дугой, руки заскреблипо кафелю. Я тронула его за плечо — и он успокоился. Мы пытались дать ему взятькровь у Калеба, но стоило мне убирать руку, как мальчик отказывался от крови ивообще от всего. В последний раз, когда я перестала его касаться, Дамиан простозатих, и я почувствовала, что он линяет — то есть умирает.

Мы затащили его в горячую как кипяток ванну, и я егодержала. Он пришел в себя, но лишь когда я его держала, причем во всей одежде.

— Что с ним такое? — спросила я.

— Я такую реакцию видел только у Мастера ислуги, — ответил Ашер.

— Ну, я Мастер Дамиана, так что? Это ведь не должновызвать таких явлений?

— Нет, ma cherie,между Мастером-вампиром ислугой-человеком.

— Дамиан мне не Мастер, — сказала я.

— Дамиан никому не Мастер, — спокойно сказал Ашер,глядя на нас через край ванны. Он сидел в луже крови, натекшей от Дамиана.

— Ну так что ты хочешь сказать, Ашер?

— Ты сделала его своим слугой.

— Но он же не человек, он вампир!

— Я не сказал «слугой-человеком», ma cherie.

—Так в чем же смысл?

— Я думаю... он слуга-вампир мастера-некроманта.

— Ты думаешь? — спросила я.

— Мы имеем дело с явлениями из легенд, ma cherie,свещами, которые не должны быть возможны. Мне приходится... строить догадки.

— Догадки?

Он вздохнул:

— Если бы я сказал, что точно знаю, что сейчаспроисходит, это была бы ложь. Я бы никогда намеренно не стал тебе лгать.

Я возражала, протестовала, но ничего не могла сказать илисделать, чтобы это стало неправдой. У меня есть слуга-вампир, и это невозможно.Но так или иначе, а Дамиан лежал, прижимаясь ко мне, цепляясь за меня как засамую последнюю надежду.

Ашер снова вошел в ванную, обмотанный пляжным полотенцем.Его хватило, чтобы обернуться от подмышек до икр, спрятав тело. То есть спрятавшрамы.

— У меня одежда вымазана кровью, я надеюсь, ты невозражаешь, что я его взял.

Я сама терпеть не могу ходить в окровавленных шмотках ипотому ответила:

— Нормально. Я рада, что ты нашел полотенце, котороетебе понравилось.

Он поглядел на цветастое полотенце:

— В твой халат я бы не влез.

Мне было жаль, что у Ашера такое чувство, будто он долженпрятать себя, но сейчас мне было о чем беспокоиться помимо этого.

— Знаешь, если мне сейчас не удастся чуть охладиться, ялибо сблюю, либо отключусь.

Он присел возле ванны, оправив полотенце на коленях жестом,который у мужчин увидишь нечасто. И потрогал мое лицо.

— Ты горишь. — Он потрогал Дамиана. — А унего кожа пока холоднее, чем должна была бы. — Ашер нахмурился. — Ядумаю, тебе надо было бы снять часть одежды, а главное — джинсы.

Обычно у меня много возражений против раздевании на глазах увсех мальчишек, но сегодня я вполне готова была чуть раздеться.

— А как мне раздеться, не выпуская его?

— Я думаю, кто-нибудь из нас может его придержать возлетебя, пока ты разоблачишься.

— Ты думаешь, у него опять начнутся судороги?

— Можешь его отпустить, и тогда мы узнаем, —предложил Ашер, чуть понизив голос.

Я покачала головой:

— Мне надоело вытирать кровь. Лучше помоги мне егоподержать.

У Ашера чуть расширились глаза:

— Я позову Натэниела.

Жар бил у меня в голове пудовым молотом боли.

— Прыгай сюда, Ашер, я обещаю не подглядывать.

Он скорчился возле ванны, подоткнув под себя каждыйсвободный клочок полотенца.

— Если я сброшу полотенце на пол, ты действительно небудешь смотреть?

Этот вопрос остановил меня. Я открыла рот, закрыла его ипопыталась подумать вопреки жару, головной боли, нарастающей тошноте и наконецсказала правду:

— Я не собираюсь смотреть, но ты прав. Если тыобнажишься, я посмотрю. Вряд ли смогу удержаться.

— Как при автомобильной катастрофе, когда невозможноотвернуться, — сказал он.

Я подняла глаза и увидела, что он отвернулся, спрятав лицоза водопадом золотых волос. Черт меня побери, нет времени держать кого-то заручку.

— Ашер, пожалуйста. Я не хотела.

Он не глядел на меня. Я вытащила руку из хватки Дамиана, аон обвился вокруг второй руки, как ребенок, устраивающийся спать с любимымплюшевым мишкой. Я схватила Ашера за руку через полотенце.

— Слушай, я бы посмотрела из чистого любопытства, чтоуж тут поделаешь? Ты столько дразнился и намекал, как ты сильно изранен. Ты самтак поставил, что я должна была бы посмотреть, не могла бы иначе.

Он теперь смотрел на меня, но глаза его были пустыми.

Я впилась ему в руку, пытаясь ухватить его сквозь полотенце,но оно было слишком толстым.

— Но если бы ты не знал, что я хочу тебя видеть голым,ты бы не обратил внимания.

Лицо его ничего не говорило — полностью непроницаемое, какоеумели делать и он, и Жан-Клод, когда хотели.

— А теперь помоги мне снять хоть часть шмоток, пока яне расплавилась.

Он тихо засмеялся, и от этого смеха у меня мурашки побежалипо коже и пульс забился на шее. Для гусиной кожи на руках было слишком горячо.