Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Еву мутило, а в голове билась единственная мысль: их убьют.

Убьют в любом случае.

Пергаментные старческие веки дрогнули раз, другой…

Сон Вейнтрауба был нарушен самым возмутительным образом. К утреннему пробуждению врачу полагалось появляться одному. Он же вошёл в спальню намного раньше положенного, да ещё с секретарём.

Вейнтрауб открыл глаза. Несколько мгновений его взгляд бессмысленно скользил по силуэтам незваных гостей в тусклом свете ночника. Сбрасывая остатки сна, старик ладонью размазал по скуле набежавшую слезу. На лице его промелькнул испуг, а голос особенно дребезжал спросонья.

– Что? Что случилось? В чём дело?

Вейнтрауб заёрзал на кровати, пытаясь подняться. Врач помог ему, поддержал за локоть и сунул под спину вторую подушку.

– Прошу вас, не волнуйтесь. Мы были вынуждены…

Секретарь нажал кнопку на телевизионном пульте. Плазменная панель напротив кровати вспыхнула голубой картинкой экстренного выпуска новостей CNN. Надписи внизу экрана сообщали – белым по красному: «Захват заложника», и ещё ниже чёрным по белому: «Дерзкий вызов из России».

– После того как злоумышленники распространили видео, которое мы вам только что показали, и сообщили о своих предварительных требованиях, район был оцеплен, – говорил телеведущий. – В настоящее время на месте событий работает наша съёмочная группа, и сейчас мы попытаемся с ней связаться.

Ведущий замолчал, глядя на висящий рядом студийный монитор, который показывал сумеречный заводской пейзаж, пятна света от прожекторов, снующих людей, проблесковые маячки полицейских машин…

– Видимо, мои коллеги выйдут на связь чуть позже, – не дождавшись, предположил ведущий и снова посмотрел на зрителей. – Им сейчас приходится работать в очень сложных условиях. Напомню, что мы ждём прямого включения из Санкт-Петербурга, Россия, где по окончании сессии Генеральной ассамблеи Интерпола неизвестными злоумышленниками похищена президент международной полиции Жюстина де Габриак. С ней в заложниках оказались ещё несколько человек. Их количество и национальность не уточняются.

Изображение завода на студийном мониторе сменилось портретом Жюстины. По спальне поплыл запах аниса – врач капал в мензурку успокоительное для Вейнтрауба, – а ведущий продолжал:

– Пока ни одна из террористических организаций не взяла на себя ответственность за похищение. Мотивы похитителей также не ясны. Обычно в таких случаях заложников тщательно прячут. На этот раз названо точное место, где удерживают президента Интерпола. Похитители потребовали, чтобы оно было оцеплено сотрудниками международной полиции со всего мира, которые участвовали в Генеральной ассамблее и не успели покинуть Санкт-Петербург. После выполнения ещё целого ряда требований злоумышленники намерены сделать какое-то важное заявление. Официальные российские власти пока не дают никаких комментариев. Мы продолжаем ждать от съёмочной группы информацию о развитии событий. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что этот первый день апреля многим запомнится надолго.

– Идиоты! – Вейнтрауб резко оттолкнул руку врача с мензуркой. – Первое апреля, День дурака! Они вас разыграли!

– Простите, – сказал секретарь, – я бы не посмел вас тревожить, но это передают по всем каналам.

Он понажимал кнопки пульта, меняя на экране картинку за картинкой. Несмотря на разницу во времени с Россией, экстренные выпуски новостей в разных странах на разных континентах дружно сообщали о похищении президента Интерпола.

Вейнтрауб сник, принял у врача заново наполненную мензурку, выпил лекарство и велел секретарю:

– Свяжите меня с генералом. Немедленно!

* * *

В бомбоубежище тела погибших лежали так же, как при появлении Салтаханова и Псурцева: Одинцов запретил их трогать. Сам он сидел в инвалидном кресле, доставленном израильтянами, поигрывал чётками и следил за Жюстиной…

…которая не обращала внимания на покойников. Всё её внимание было приковано к Ковчегу. Жюстина ходила вокруг него кругами, осторожно трогала кончиками пальцев изящную отделку и любовалась рисунками на гранях контейнеров.

– Вы не оставили мне выбора, – сказала она Одинцову в ресторане после долгого молчания. – Штурм ОКСИОН – это самоубийство. Я вынуждена согласиться на участие в вашей… гм… операции. Но меня смущают некоторые детали. Вы готовы их быстро обсудить и внести коррективы?

– С удовольствием! – Одинцов обрадовался. – А то у меня что-то сегодня голова плохо работает.

Волшебные таблетки из аптечки Псурцева помогали держаться в форме, но иллюзий Одинцов не питал. Ядовитый коктейль генерала действовал по-прежнему. Ведро чаю с растительными антиоксидантами – всего лишь отсрочка приговора. Оставалось надеяться, что всё пойдёт по плану, и мир отреагирует на известие о похищении Жюстины без задержки – тогда вскоре можно будет попасть к врачам…

С лестницы, ведущей из бомбоубежища наверх, появился Мунин.

– Есть контакт! – объявил он.

В плане Одинцова историку с Салтахановым отводилось место сразу за стальной дверью у выхода на улицу: там работали мобильные телефоны – и связь Базы с товарищем Третьим, роль которого продолжал играть Салтаханов.

– Вейнтрауб звонил академикам, – сказал Мунин. – Требовал немедленного разговора с генералом. Волнуется, гад!

– Еву позови, – велел ему Одинцов.

Ева прикорнула на диванчике в комнате смотрителя тира. Коротать время среди трупов она оказалась. Страх немного притупился благодаря Жюстине, но мутило американку по-прежнему.

У историка встревоженный миллиардер вызывал злорадство, а для Одинцова и Жюстины звонок Вейнтрауба стал сигналом к действию.

Перебравшись из ресторана в бомбоубежище, они первым делом записали на камеру смартфона ролик о похищении президента Интерпола. Текст составила Жюстина: всё должно было выглядеть натурально, а уж кому, как не ей, в тонкостях знать повадки похитителей?! Одинцов озвучил ролик по-английски с нарочито жутким русским акцентом. Уцелевший противогаз Салтаханова скрывал его лицо и коверкал голос до неузнаваемости. Жюстина успешно сыграла роль молчаливой заложницы. Других заложников пока решили не показывать…

…а информацию о похищении запустили через никогда не спящую штаб-квартиру Интерпола, и затем продублировали по каналам информационных агентств – уже со ссылкой на Интерпол. Мунин гордился: по его предложению ролик ушёл и в социальные сети – почему нет? Сетевые хомячки по всему миру бросились обсасывать новость, а скоро в YouTube и Facebook появились прямые трансляции с улиц вокруг завода – любительские и бестолковые, но дающие некоторое представление о происходящем.

В бомбоубежище хватало смартфонов, которые достались заговорщикам в наследство от погибших. Мобильная связь работала – это было одним из требований, выдвинутых в ролике. Да и какой смысл её отключать, если похитители сами рассказали, где находятся, а их номера легко определялись на ближайшей базовой станции?