Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

Рана на его губе кровоточила. От боли альбинос поморщился. Точно такой же нарыв был у него на внутренней поверхности губы, еще один – на предплечье, и четвертый – в паху. Узлы подмышками воспалились, увеличились в размерах и болели. Меркурио видел, что Скарабелло с каждым днем становится все слабее и бледнее.

– А знаешь, что самое неприятное? Боль от ран я еще мог бы вынести, но я заметил, что моя голова может сыграть со мной злую шутку. Иногда я чувствую, что уже не могу ясно мыслить.

Меркурио молча смотрел на больного. Совсем недавно ему хотелось убить Скарабелло. И вот, теперь он сидит у его постели и слушает его, точно друг. Единственный друг.

– Я спросил у доктора, – продолжил Скарабелло. – Он мне объяснил, что многие сходят с ума перед смертью. – Его глаза затуманились. – Да, доктор меня не жалеет. Он подробно описывает течение болезни. Как и смерть, что меня ожидает. Каждую подробность. Он заботится обо мне так же, как и обо всех других, но… – Беловолосый покачал головой. – Но он не может забыть, что я убил его друга. Я восхищаюсь этим врачом. Каждый раз, когда он осматривает меня, ему приходится вновь и вновь одерживать победу в борьбе с самим собой. Я действительно восхищаюсь им. Я бы так не смог.

Меркурио кивнул.

– Но почему ты так поступил? – спросил Скарабелло.

– Как?

– Помог мне.

Меркурио пожал плечами.

– Других дел у меня не было.

Скарабелло тихонько рассмеялся, но тут же закашлялся, прижимая руку к груди.

– Ты и правда сентиментален, мальчик мой.

На это Меркурио ничего не ответил.

– Когда буду умирать, скажу тебе, где храню деньги, – продолжил Скарабелло. – А ты поделишься ими с травником Паоло, договорились?

Меркурио молча смотрел на него.

– Я когда сдохну, власть перейдет к Одноглазому. Но он ее и пару месяцев не удержит. Одноглазый, считай, уже труп. А когда его прирежут, все мои люди переубивают друг друга. – Он протянул Меркурио руку. – Ты понимаешь, почему я не могу попросить об этом никого другого?

Юноша едва заметно кивнул.

– Так значит, мы договорились? – повторил Скарабелло.

– Договорились.

– Остальное возьмешь себе. На эти деньги можешь привести в порядок то жалкое корыто, которое ты купил. В общем, сделай, что наметил.

– Этот корабль мне больше не нужен, – мрачно покачал головой Меркурио.

– Как хочешь. Но деньги все равно заберешь.

– Почему?

– Потому что деньги – соль жизни.

– Нет, я имею в виду, зачем это тебе?

– Понимаешь… – Скарабелло помолчал немного, глядя на парня. – Может быть, я тоже немного сентиментален.

Меркурио кивнул, поднимаясь.

– Я еще кое-что хотел сказать тебе, мальчик мой.

Он остановился, ожидая.

– Если… – Скарабелло помедлил. – Если я вдруг превращусь в идиота, что только слюни годен пускать да лопочет всякую несуразицу… Ты должен положить подушку мне на лицо и надавить посильнее.

Меркурио покосился на Ланцафама.

– Он не столь милосерден, – покачал головой Скарабелло. – Я хочу, чтобы ты дал мне слово.

Меркурио внимательно посмотрел на него. Скарабелло оставался сильным, но в его глазах читалась плохо скрываемая боль.

– Это подождет, – сказал Меркурио.

– Ты стал настоящим мужчиной, – кивнул Скарабелло. – Мне жаль тебя, ведь это значит, что ты страдал и пережил поражение. Но это поражение пойдет тебе на пользу.

– Чушь, – отмахнулся Меркурио.

Скарабелло смерил его взглядом и рассмеялся.

– Ты ошибаешься.

Меркурио повернулся, собираясь уходить.

– Дай мне слово, что…

– Это подождет, – повторил юноша и вышел наружу.

Коровник все больше приобретал сходство с настоящей больницей, работа продвигалась неплохо. Выздоровевшие проститутки и некоторые женщины из Местре помогали на кухне или стирали постельное белье и бинты. Мужчины замешивали штукатурку, укрепляли расшатавшиеся кирпичи, красили стены, мастерили кровати и чинили крышу. Тонио и Берто без устали возили сюда из Венеции лекарства, новых заболевших и тех, кто хотел проведать больных. Меркурио все это раздражало. Вокруг кипела бурная деятельность, а он чувствовал себя вне всего этого. Сейчас он ни к чему не испытывал интереса, не мог строить планы. Не было ничего, ради чего стоило бы шевелиться. Раньше Меркурио надеялся и правда верил, что сможет вырваться из зыбучих песков собственной судьбы, сможет жить как все нормальные люди. Но это оказалось не так. Такие, как он, были прокляты. И чем чаще Меркурио повторял это себе, тем сильнее становились в нем ярость и ненависть и тем слабее боль. Чудовищная боль, от которой можно было умереть.

– Тебя кто-то ищет. – Анна незаметно подошла к нему сзади.

Меркурио повернулся.

– Какая-то девушка…

Он вздрогнул.

– Где? – нетерпеливо воскликнул он. Сердце быстрее забилось в груди. – Где? – Меркурио повысил голос.

– Она ждет тебя на кухне.

На мгновение Меркурио оцепенел, а затем рванулся к дому. Он говорил себе, что это не может быть Джудитта. Не может.

И все же он мчался со всех ног. Какая-то крохотная частичка его души хотела верить, что это Джудитта. Да, это просто-таки обязана оказаться Джудитта.

Запыхавшись, он вбежал на кухню, готовый к величайшей радости. Или величайшему разочарованию.

Девушка стояла к нему спиной. Из окна бил яркий свет, и в его лучах Меркурио смог различить лишь ее темные очертания.

У него замерло сердце.

Девушка была изысканно одета.

Меркурио сделал шаг вперед.

Ее волосы удерживала роскошная заколка, усыпанная жемчугом.

Девушка повернулась.

– Чао, Меркурио.

Юноша отшатнулся, разочарованно вздыхая.

– Чао, Бенедетта…

И вдруг он почувствовал, как горячей волной поднимается в нем ненависть. Ненависть к Джудитте. Потому что это была не она. Потому что она не пришла.

Бенедетта молчала, глядя на него. Она не двигалась.

– Что тебе нужно? – неприветливо осведомился Меркурио.

– Как ты неласков со мною, – улыбнулась девушка.

Меркурио раздраженно пожал плечами.

– Мы с тобой не одного поля ягоды.

– Да, похоже, что так. – Бенедетта все еще улыбалась. – Я могу присесть?

– Что тебе нужно? – повторил Меркурио.

– Мне ничего не нужно. Я пришла сюда предложить тебе мою дружбу.