История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

национальные права. Изменения в сознании, особенно во время тяжелых и продолжительных конфликтов, таких как арабо-израильский конфликт, не происходят в одночасье; им нужно время, постоянство и созревание. Только будущее покажет, принесут ли семена, проросшие в 1990-е годы, свои плоды в ближайшие десятилетия.

Израиль в 1990-е годы

Изменения в экономическом характере Израиля между 1950-ми и 1990-ми годами можно свести к следующим фактам: в последнее десятилетие XX века только 2 % трудоспособного населения были заняты в сельском хозяйстве, а сельскохозяйственная продукция составляла всего лишь 2 % экспорта страны. К концу первых 50 лет своего существования Израиль превратился из страны, символом которой был еврейский поселенец, возделывающий и засевающий свои поля в соответствии с сионистскими идеалами, в промышленно развитую страну, гордящуюся передовой высокотехнологичной промышленностью. Несмотря на ограниченные водные ресурсы, рациональная эксплуатация этих ресурсов и земли позволила Израилю обеспечивать продовольствием постоянно растущее население и даже наладить экспорт в Европу. Но сомнительно, чтобы отцы-основатели сионизма представляли, что возвращение евреев к природе и физическому труду продлится на протяжении жизни не более чем двух поколений. В 1990-х годах израильский экспорт был основан на промышленности и услугах, алмазах, туризме и в последнюю очередь сельскохозяйственной продукции.

Экономическая революция 1990-х годов ознаменовалась переходом от традиционных отраслей, таких как текстильная промышленность, машиностроение, строительство, горнодобывающая промышленность и производство удобрений, к наукоемким высокотехнологичным отраслям. Традиционные отрасли были трудоемкими, не требовали высокого уровня квалификации и в большинстве случаев оплачивались сравнительно низко. Отрасли высоких технологий, процветавшие в 1990-е годы, требовали высшего образования, знаний в области науки или техники и человеческого капитала. Их сотрудники были индивидуалистичны, креативны и готовы упорно трудиться за относительно высокую зарплату. Они не брали на себя долгосрочных обязательств перед компанией, и компания не принимала никаких обязательств перед своими сотрудниками. Хайтек-сектор Израиля в 1990-х был связан с интернетом, стартапами в области естественных наук и медицинскими проектами. Их успех стал результатом многолетних инвестиций в исследования и разработки, в высшие учебные заведения, заложившие научную основу для наукоемких производств, и влияния оборонных предприятий, инвестировавших в проекты НИОКР, на которых большое количество предпринимателей первого поколения, работающих с высокими технологиями, приобрели свои навыки и знания. Соглашения о свободной торговле с Европейским союзом и Северной Америкой открыли двери для инвестиций в израильские проекты со стороны международных компаний. Отмена последних ограничений на операции с иностранной валютой также способствовала свободной торговле.

Тенденция к приватизации, начавшаяся в 1980-х годах, продолжала набирать обороты. Компании, принадлежащие Histadrut, а также кибуцы и мошавы привыкли работать в рамках субсидируемого государством кредита. После того как субсидируемое кредитование было прекращено в результате отхода государства от прямого управления рынком капитала, компании, принадлежащие Histadrut, мошавам и кибуцам, оказались не в состоянии работать на дорогостоящем кредитном рынке, и столкнулись с банкротством. Компании, принадлежащие Histadrut, разорились и были проданы в частную собственность. Histadrut стал добровольным профсоюзом, в который рабочие больше не обязаны были вступать. Специалисты по высоким технологиям не входили в Histadrut; он потерял власть над элитными служащими и ограничивался работниками жизненно важных служб, таких как Electric Corporation, водоснабжение и традиционные отрасли. С прибытием в Израиль иностранных рабочих для работы в сельском хозяйстве и в сфере услуг Histadrut потеряла еще один сегмент.

В начале 1990-х Хаим Рамон, высокопоставленный деятель HaAvoda, покинул партию, чтобы сформировать независимый список в Histadrut, целью которого была национализация медицинских услуг – другими словами, выведение организации здравоохранения Kupat Holim (больничная касса) из-под Histadrut. Он получил большинство голосов на выборах в Histadrut. В реформированной системе здравоохранения все граждане будут платить налог на здравоохранение государству, предоставляющему им пакет медицинских услуг, которые они могут получить в больничной кассе по своему выбору. Таким образом, приватизация сочеталась с национализацией и оказала решительное воздействие на отношения рабочих и Histadrut. К членству в Histadrut многих работников подтолкнули медицинские услуги, предоставляемые его больничной кассой. Теперь связь между ними прервалась. Рабочие могли выбирать себе поставщиков медицинских услуг, а членство в Histadrut означало только членство в профсоюзе. Резкое сокращение числа членов Histadrut выявило слабость социалистической идеологии среди рабочих. После медицинских услуг были приватизированы и другие учреждения: пенсионные фонды, банки, почта, компании связи и национальная авиакомпания. Больше не существовало общественной или государственной собственности на государственные активы. Вместо этого появились израильские и международные магнаты, которые приобрели выставленные на продажу активы, купив себе влияние в экономических и политических центрах страны.

Израиль адаптировался к глобализации, которая в 1990-х годах стала новым правилом игры. Международные компании проникли в Израиль, а израильтяне инвестировали и работали по всему миру, где открытые рынки приветствовали их предпринимательскую деятельность. Мирный процесс привел к значительному ослаблению арабского бойкота Израиля, и контакты между Израилем и другими странами региона (Марокко, Тунис и страны Персидского залива) создали почву для совместных проектов и стимулировали экономический рост. Позитивный политический климат привлек в Израиль инвесторов, которые избегали вкладывать средства в годы напряженности. Западноевропейские страны, до мирного процесса высказывавшиеся о политике Израиля в отношении палестинцев, теперь «открыли» Израиль и стали более дружелюбными в контактах с ним. Страны Восточной Европы, сейчас открытые для Запада, также служили плодородной почвой для экономических и других отношений. Платежный баланс Израиля, одно из слабых мест экономики, отражающее его зависимость от американской помощи и пожертвований евреев, изменился с отрицательного на положительный, при этом Банк Израиля имел значительные резервы в иностранной валюте. Надежность Израиля на мировых кредитных рынках привлекала международных инвесторов, чьи инвестиции составляли от 5 до 10 миллиардов долларов в год.

За эти годы уровень жизни повысился, но также увеличился разрыв между теми, чьи таланты соответствовали новой реальности, и теми, кто не смог интегрироваться в новую экономику. Будучи одним из наиболее эгалитарных обществ в мире в 1960-х годах, Израиль превратился в одно из наименее эгалитарных в 1990-х годах. Двумя основными очагами бедности были ультраортодоксы, члены «общества учащихся», не выходившие на рынок труда, и арабы, интеграция которых в израильскую экономику была ограничена в социальном плане и из соображений безопасности.

Произошла революция и в социальном климате. В прошлом было общепризнанным, что наемный работник Histadrut или государственный служащий занимал должность пожизненно. Экономические потрясения, вызванные приватизацией, пошатнули эту социальную условность. Увеличилась мобильность рабочих, но вместе с тем возросла опасность потерять работу. Компании, которые считались основой израильской экономики, обанкротились, переходили из рук в руки или рационализировали рабочую силу. Высокотехнологичные компании не обеспечивали постоянной занятости, и многие из них исчезали так же быстро, как и появлялись. Основной элемент израильского