Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

крайней мере, так ей казалось – она испытала на собственном опыте, но не сохранила ни малейшего воспоминания о нем, поэтому не знала, был ли он приятным и насколько. Возможно, третья попытка окажется для нее более удачной, с горькой иронией сказала себе Лаура, глядя на спящего под ее боком Кардо, глаза которого подергивались под веками от неизвестно какого сна. Его щетине было несколько дней от роду, и следы схватки с Призраком были еще хорошо видны, но это не мешало ей находить его несколько угловатое лицо привлекательным. Лаура приблизила свой нос к его шее и вдохнула. Пахло от него тоже хорошо. Заметив что-то на его груди, она потянула простыню вниз, и перед ней открылась татуировка в виде черепа с «ирокезом». Если Лаура правильно помнила из рассказов Кардо о его панковском прошлом, он сказал, что у него их несколько.

Сперва она боролась с мучившим ее любопытством, но потом сдалась. Действуя как можно тише, чтобы не разбудить его, немного отодвинулась и еще больше приподняла простыню. Она рассматривала татуировки, украшавшие его тело, – шрамы бунтарского прошлого. Больше всего ее поразил величественный грифон, занимавший весь живот Кардо, лапы которого доходили до лобковых волос.

Несмотря на то что Лаура изо всех сил пыталась избежать этого, в конце концов она не смогла удержать свой взгляд, и тот опустился ниже, к тому, что находилось под хищником: члену, покоящемуся между мускулистыми ногами. Неужели он и правда был в ней всего несколько часов назад? При этой мысли в ее животе разлилось тепло.

Как раз в этот момент Кардо пошевелился, издав протяжный стон. Лаура поспешила опустить простыню и снова положила голову ему на плечо.

Очнувшись от сна, Меццанотте с удивлением обнаружил, что лицо Лауры находится всего в нескольких дюймах от его. Пытаясь восстановить кровообращение в руке, на которой она, должно быть, спала, он нечаянно коснулся ладонью ее попы. Очевидно, под простыней, которую она натянула до подбородка, на Лауре ничего не было, да и на нем тоже. Рикардо изо всех сил пытался вспомнить, что произошло между ними накануне вечером, но безрезультатно. В конце концов, он был очень пьян, что подтверждалось тем, что в голове у него сейчас все кружилось.

Хотя такого с ним не случалось уже давно, это был не первый раз, когда он просыпался рядом с девушкой, не имея ни малейшего представления о том, как оказался с ней в постели, – но этого никогда не случалось с кем-то, к кому у него были чувства. Рикардо боялся, что снова совершил один из своих обычных импульсивных поступков.

Лаура смотрела на него, не говоря ни слова. У него создалось впечатление, что она напряжена и чувствует себя неловко, а когда он коснулся ее обнаженной кожи, девушка вздрогнула, словно от шока. Однако не двинулась с места.

Не зная, как себя вести, Меццанотте попытался растопить лед неубедительным «доброе утро».

На едином дыхании и очень низким голосом Лаура выдохнула что-то нечленораздельное, что звучало примерно как «мыэтсделы?».

– Не понял?

Она повторила, чуть более мягче и чуть громче:

– Неужели мы это сделали?

Хороший вопрос…

– Разве ты не помнишь?

Лаура отрицательно мотнула головой.

– Совсем ничего?

– Абсолютно.

Рикардо изо всех сил копался в своей памяти, но это было все равно что погрузить руки в илистый колодец. Он более или менее помнил происходившее до того момента, когда Лаура, которая уже тогда начала вести себя, мягко говоря, странно, взяла его за руку и потащила прочь от церемонии, а потом все стало туманным. В его сознании возник образ, более четкий, чем все остальные, но это было похоже на бредовую иллюзию: они вдвоем, сплетенные в клубок, подвешенные в воздухе или, возможно, под водой, с гигантской змеей Дэном, сладострастно обвившейся вокруг их тел.

– Я также очень мало что помню, – ответил он. – Но… ну, я думаю, что помню.

Лаура кивнула. По ее лицу прошла тень.

– Это был мой первый раз, – сказала она.

«Вот черт», – подумал Рикардо, испытывая чувство вины. Если б он только мог вспомнить, как все было… Наверное, он увлекся. Лаура явно была не в лучшем состоянии, и он воспользовался ситуацией. И все испортил, как обычно…

– Я… – пробормотал он, подавленный и удрученный. – Черт, я извиняюсь; я был пьян, не знаю, что на меня нашло… Мне очень жаль. Может, мне лучше уйти…

Он попытался встать с матраса, но Лаура помешала ему, вцепившись в его руку.

– Что?

– Пожалуйста, не уходи, – прошептала она, уткнувшись лицом в его грудь.

– Ты точно в этом уверена?

– Да. Останься со мной.

Рикардо повернулся на бок и обнял ее. Лаура задрожала. Он поцеловал ее. Она ответила с неожиданной пылкостью, прижавшись к нему всем телом.

– Ты точно уверена? – повторил Меццанотте, на этот раз имея в виду что-то другое.

С пылающими щеками и бьющимся в груди сердцем Лаура встретилась с ним взглядом. Ей было приятно ощущать его страсть, нежность, возможно, даже любовь. Была ли она уверена? Теперь, когда это должно было произойти, она чувствовала страх и нерешительность, как перед прыжком в пустоту, – но не собиралась отступать.

– Да.

Продолжив целовать ее, Кардо приподнялся и лег на нее сверху. От его теплого сильного тела, прижавшегося к ней, и особенно от пульсирующего возбуждения на ее животе у нее перехватило дыхание. Затем он оторвался от Лауры и скользнул губами по ее шее, вызывая в ней дрожь удовольствия. Но ничто не могло сравниться с тем, что он заставил ее почувствовать, когда перешел к ее груди. Ее соски были такими упругими и чувствительными, что ему достаточно было прикоснуться к ним, чтобы Лаура задохнулась. Но Кардо сделал нечто большее… Восхитительная пытка, которой он подвергал их, облизывая, посасывая и покусывая, вызывала у нее такие сильные ощущения, что было почти облегчением почувствовать, как его рот продолжает спуск по ее коже, оставляя за собой влажный след. Когда он прошел мимо ее пупка, живот Лауры сжался. С этого момента для нее начиналась настоящая неизвестность. Она никогда прежде не позволяла никому заходить дальше.

Кардо нежным и одновременно твердым жестом положил руки на ее бедра и раздвинул их, остановившись, чтобы рассмотреть ее прямо здесь; его глаза сверкали желанием. Лауре стало до смерти стыдно при мысли о том, что она настолько обнажена и раскрыта. У нее возникло желание накинуть на себя простыню, но тут Кардо опустился на нее, и перед ней словно внезапно открылись двери в неизвестное измерение. Измерение, в котором не было места