Леопард - Ю Несбе

За спиной у них стоял Тони. Кайя почувствовала его руку на своей талии.

— Берешь ли ты того, кто стоит рядом с тобой, обещаешь ли любить и почитать его в горе и в радости… — шептал он.

Это вовсе не жестокость, так он им объяснил. Просто так удобнее. После них не останется следов. Даже вопросов никто задавать не будет. В Конго каждый день пропадают люди.

— Объявляю вас мужем и женой.

Кайя пробормотала молитву. Она думала, что это молитва. Пока не услышала слова:

— …потому что я и та, которую я люблю, никогда не будем вместе.

Слова из прощального письма Эвена.

Они услышали рев мотора на низких оборотах и увидели, как фары обшаривают небо. С другой стороны кратера показался «ренджровер».

— А вот и опоздавшие, — проговорил Тони. — Помашите им на прощание, девочки.

Поворачивая на плато к кратеру, Харри не знал, что его ожидает. Кинзонзи сказал, что помимо девушек с мистером Тони был только шофер. Но и у него, и у мистера Тони с собой автоматы.

Не доезжая до вершины, Харри предложил Солу высадить его, но тот оказался:

— У меня больше нет семьи, Харри. Может, ты и правда на стороне добрых сил. А потом — ты ведь заплатил за целый день.

Машину слегка занесло, когда она тормозила.

Фары освещали то, что было по другую сторону кратера: трех человек, стоящих на самом краю. Потом они растворились в облаке, но Харри уже все разглядел: мужчину с короткоствольной винтовкой за спиной у этих троих. И припаркованный рядом «ренджровер». И понял: время истекло. Потом облако ушло, и Харри увидел, что Тони и тот, второй, заслонив ладонью глаза, смотрят на машину, словно ждут кого-то.

— Глуши мотор, — сказал Харри и положил ствол «мерклина» на спинку переднего сиденья. — Но фары не выключай.

Сол сделал, как велели.

Мужчина в камуфляже опустился на колено, приложил винтовку к плечу и прицелился.

— Моргни два раза фарами, — сказал Харри и прильнул к оптическому прицелу. — Они ждут сигнала.

Харри зажмурил левый глаз. Отсек половину мира, бледные лица, Кайю, которую он видел в прицеле, Лене с раздутыми щеками и черными от боли глазами, отсек мысль, что это последние секунды. Он не думал про бирюзовые глаза, смотревшие на него, когда он произносил: «Клянусь». Он не обратил внимания ни на выстрел, означавший, что они ждали другого сигнала, ни на пулю, звякнувшую о кузов машины, а потом и на еще один выстрел. Отбросил все, что не имело отношения к преломлению света в лобовом стекле, преломлению света в дрожащем от жары воздухе над кратером, того, что пуля, вероятно, отклонится вправо, в ту же сторону, куда относит облака пара. Он знал, что сейчас его удерживает на ногах только адреналин. Короткое опьянение, способное кончиться в любую секунду. Но пока его сердце продолжает снабжать мозг кровью, секунды ему достаточно. Потому что мозг — потрясающий компьютер. Голова Лене наполовину заслоняла голову Тони, но он все-таки возвышался над ней.

Харри прицелился в острые зубки Кайи. Потом перевел прицел на сверкающий шарик между губами Лене. Немного переместил прицел. Не подогнан. Случайности. Делайте ставки, последний забег.

Слева надвигалось облако пара.

Скоро оно окутает их, и Харри, словно на секунду прозрев, увидел, что, когда облако проплывет мимо, там никого не будет. Харри нажал на спуск. Заметил, как Кайя моргнула прямо над крестом прицела.

Клянусь.

Он погиб. Наконец.

Казалось, от грохота салон машины вот-вот взорвется, казалось, плечо вывихнуто отдачей. На лобовом стекле появилась морозно-белая дырочка. Кроваво-красное облако закрывало все на другой стороне кратера. Харри дрожа вздохнул и стал ждать.

Харри лежал на спине и плыл. Куда-то уплывал. Тонул. Тонул в озере Киву, а кровь, его собственная и кровь других, смешивалась с кровью озера, исчезала в великом сне вселенной, а звезды над ним таяли в черной холодной воде. Мир в пропасти, тишине, пустоте. Пока его не вынесло на поверхность на пузыре метана — черно-синий труп, кишащий гвинейским червем. И ему надо было выбраться из озера Киву, чтобы жить дальше. Чтобы ждать.

Харри открыл глаза. Увидел над собой гостиничный балкон. Перевернулся на бок и доплыл до берега. Вылез из воды.

Скоро рассвет. Скоро он будет в самолете, летящем назад, в Осло. Скоро окажется в кабинете Гуннара Хагена и объявит, что все позади. Они исчезли, исчезли навсегда. Ничего не получилось. А потом снова постарается исчезнуть.

Харри, дрожа, завернулся в белое гостиничное полотенце и пошел вверх по лестнице в номер.

Когда облако уплыло, на краю кратера никого не было.

Через оптический прицел Харри автоматически стал искать стрелка. Нашел его и чуть было не нажал на спуск. Но обнаружил, что видит его спину, что тот идет к машине. Сразу после этого «ренджровер» завелся, проехал мимо и исчез.

Он переместил оптический прицел туда, где видел Кайю, Тони и Лене. Включил прицел. Увидел подошвы. Три пары подошв.

Потом отбросил в сторону винтовку, выпрыгнул из машины и побежал вокруг кратера, держа в вытянутой руке табельный пистолет. Он бежал и молился. Рухнул на колени рядом с ними. И, еще не взглянув на них, понял, что проиграл.

Харри отпер дверь в свой номер. Прошел в ванную, стянул с головы промокшую повязку и перевязал рану новым бинтом, полученным у администратора. Швы, которые наложили временно, не давали разойтись щеке, а вот с челюстью дело обстояло хуже. Уже упакованный багаж стоял возле кровати. Одежда, в которой ему предстояло ехать, висела на спинке стула. Он вытащил пачку сигарет из кармана, вышел на балкон и сел на один из стоявших там пластиковых стульев. Холод немного приглушил боль в челюсти и щеке. Харри посмотрел на сверкающее серебром озеро, которое ему больше никогда не доведется увидеть.

Она была мертва. Свинцовая пуля диаметром в полтора сантиметра прошла через ее правый глаз, снесла правую часть головы, потом впечатала крупные белые зубы Тони Лейке в его же череп, пробурив настоящий кратер в затылке и разбросав мозги по вулканической лаве в радиусе примерно ста метров.

И тогда Харри согнулся, его вырвало прямо на них чем-то зеленым. Он попятился.

А теперь вынул две сигареты из пачки. Сунул их в рот и почувствовал, как они скачут в клацающих зубах. Самолет через четыре часа. Он договорился с Солом, чтобы тот отвез его в аэропорт. Харри был настолько измотан, что ему с трудом удавалось держать глаза открытыми, но все равно — спать он не мог и не хотел. В первую ночь привидениям являться запрещено.

— Марлон Брандо, — сказала она.

— Что? — спросил Харри, прикурил сигареты и протянул ей одну.

— Тот актер-мачо, которого я никак не могла вспомнить. На самом деле из всех них у него самый женоподобный голос. И женский рот. Кстати, ты не замечал, что он шепелявит? Не совсем отчетливо, но это какой-то обертон, который ухо и не воспринимает как звук, а мозг его все-таки регистрирует.