Пришествие необычайного - Василий Головачев

– Простите за назойливость. Где вы встречаете Новый год?

Она прищурилась, не спеша отнимать руку.

– Это следует считать предложением?

– Почему бы и нет? Это действительно серьезное предложение.

– Обычно я справляю новогодний праздник в кругу семьи, иногда с друзьями… а у вас есть идеи?

Владислав понял, что дочери директора авиакомпании осточертела компания партнеров отца и она не прочь изменить устоявшиеся и не слишком приятные традиции.

– Вообще-то я тоже провожал Старый и встречал Новый год с родителями…

– Что-то изменилось?

– Родители погибли.

Яна огорченно прижала свободную руку к груди.

– Простите, я не знала.

– А теперь я стараюсь проводить праздник вне стен квартиры. На улице, к примеру, на площади, в парке. Или в каком-нибудь уютном клубе.

Яна сморщила носик.

– Я не люблю шумные клубные тусовки, все-таки новогодний праздник имеет иные корни. Для народных гуляний годятся другие праздники.

– Вы меня озадачили.

– Чем же?

– Трезвостью суждений. Современная молодежь весьма неравнодушна к тусовкам.

– Можно подумать, вам за семьдесят.

– Жизнь не всегда измеряется количеством прожитых лет. Однако спорить не буду, так как полностью с вами согласен. Кстати, я читал рекламу, что с двадцать восьмого на площади Революции начнется международный фестиваль и выставка ледовых скульптур.

– Да, я знаю, моя подруга принимает в ней участие, она архитектор и скульптор. Если пригласите, наверное, я пойду.

– Приглашаю.

Яна снова окинула Тарасова задумчивым взглядом.

– Позвоните мне. До свидания.

Пошла к дому, ощутимо гибкая и притягивающая взоры, открыла дверь подъезда, исчезла. Тарасов ждал, что она оглянется, но крутая дочь крутых родителей, странно зависимая от папашиного партнера и заместителя, не оглянулась. Впрочем, настроение у Владислава от этого не испортилось, оно так и осталось приподнятым и радужным. Интуиция подсказывала, что знакомство продолжится, несмотря на все проблемы, огорчающие Яну. Которые, кстати, наверняка можно было решить тем или иным способом.

Зазвонил сотовый.

Тарасов очнулся от грез, достал телефон.

– Говорите.

– Владислав Захарович, – заговорила трубка, – вы где?

Тарасов окончательно пришел в себя. Владиславом его называли только два человека: воевода и князь ордена. Звонил ему воевода Николай.

– Еду домой, – ответил он, трогая машину с места.

– Подскочите, пожалуйста, на Новокузнецкую.

– Буду через полчаса. Что-нибудь случилось?

– Назрела необходимость срочной командировки.

– Куда?

– В Грузию.

Тарасов, наметивший на следующий день встречу с Яной, испытал разочарование и сожаление.

– Задержаться на день-два нельзя? По личным… э-э, обстоятельствам.

– Это очень важно?

Тарасов помолчал, вздохнул.

– В принципе, не очень.

– Тогда жду. Дело не терпит отлагательств.

– Понял. Еду.

Вздохнув еще раз, он повел машину в сторону Новокузнецкой, где Русский орден имел нечто вроде оперативного штаба, управляющего деятельностью команд СОС. Еще была надежда, что ему удастся выкроить часок на короткую встречу с понравившейся ему девушкой.

Чуда не произошло.

Поздно вечером двенадцатого декабря Тарасов вылетел в Тбилиси рейсом Аэрофлота – как сотрудник фирмы, торгующей изделиями АвтоВАЗа. Остальные члены группы должны были прибыть в Грузию самостоятельно, по одиночке, под разными «легендами». Тринадцатого декабря в четырнадцать часов по местному времени, в местечке Зугдиди, в десяти километрах от столицы республики, их ждали сотрудники службы наведения СОС.

Еще в Москве, во время сборов, Тарасов порывался позвонить Яне и отложить поход в Ново-Переделкино. Но что-то мешало. Не то чувство неловкости: он не любил торопить события, а тем более – приятные, – не то ощущение вины, хотя ни в чем виноват, в сущности, не был. Поэтому позвонил он девушке уже утром тринадцатого, прямо из аэропорта Тбилиси.

Она не особенно удивилась, услышав, откуда он звонит, но и не обрадовалась, судя по голосу. Видимо, проблемы, мешающие ей чувствовать себя свободной, так и не разрешились, да и не могли разрешиться за один вечер и ночь. Конечно, она пообещала подождать возвращения Владислава, однако занимали ее другие мысли, и теплого разговора не получилось.

Настроение Тарасова сразу стало минорным, и лишь внутренние волевые установки не дали прорваться этому настроению наружу. К моменту встречи со своими ребятами и сотрудниками группы наведения он выглядел, как всегда, собранным, энергично-деловым и целеустремленным.

Наводчиков было двое, оба они были грузинами и работали в местных силовых структурах. Майор Тамаз Гамсахурдиа – в Национальной гвардии, капитан Кето Кавсадзе – в Управлении национальной безопасности. Почему они – люди иной национальности и жизненных приоритетов – стали сотрудничать с Русским орденом, Тарасов не знал, да и не задавался такими вопросами. Достаточно было того, что грузинские мужчины нашли в себе силы и мужество сразиться с земляками, став на сторону справедливости и правды.

Встреча с ними длилась около часа. Офицеры показали на карте, где находится секретная база грузинской армии, на которой чеченские боевики, свободно перемещавшиеся по территории Грузии, хранили похищенное оружие, – естественно, не обошлось без прямого предательства со стороны высших должностных лиц республики, – и сообщили обо всех подходах к ней и о способах преодоления защитных линий. Кроме того, грузины дали всю имевшуюся у них информацию о тех, кто прикрывал террористов, сотрудничал с ними и помогал скрываться от правосудия.

Таких людей в списке службы СОС оказалось шестеро: двое – из окружения президента, остальные работали в спецслужбах и в штабах разного рода армейских подразделений Грузии. Однако ликвидации подлежали только трое особо отличившихся в истории с похищением и передачей боевикам десяти комплектов зенитно-ракетных комплексов «Игла». Остальных надо было напугать до такого состояния, чтобы они сами пошли в правоохранительные органы и во всем сознались.

Помимо того, группе предстояло уничтожить са-му базу с оружием, на которой хранились российские ПЗРК. Причем сделать это надо было быстро, безошибочно, без затяжных боев с охраной и без потерь со своей стороны, а главное – таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнений – кто это сделал: не российский спецназ, а «чеченцы-кровники», поклявшиеся добраться до своих сородичей. Для этого группа должна была оставить следы, прямо указывающие на принадлежность диверсантов к одному из чеченских родовых кланов, наиболее пострадавших от набегов своих же земляков. Что, кстати, имело место в реальности.