Честь самурая - Эйдзи Есикава

Осень вступала в свои права. На заре трава вокруг крепости покрывалась инеем.

— Мой господин, произошло ужасное!

Голос вассала Нагамасы Фудзикагэ Микавы выдавал полную растерянность. Сам Нагамаса провел эту ночь не снимая доспехов, рядом с ложем под москитной сеткой, на котором спали его жена и дети.

— В чем дело, Микава?

Учащенно дыша, он выбежал из спальни. Внезапная атака на рассвете? Эта мысль первой пришла ему в голову. Но весть, которую принес Микава, оказалась еще страшнее.

— Нынешней ночью войско Оды взяло Кёгоку.

— Что?

— Это истинная правда, мой господин. Можете убедиться сами.

— Не может быть!

Нагамаса быстро взобрался на сторожевую башню, спотыкаясь на темных ступенях. Хотя участок Кёгоку находился на порядочном расстоянии от башни, сейчас казалось, будто он лежит прямо под ногами. Над Кёгоку вилось множество знамен, но ни одно из них не принадлежало клану Асаи. А яркие иероглифы на стяге, гордо реявшем на ветру, свидетельствовали о том, что там обосновался Хидэёси.

— Нас предали! Что ж, хорошо! Я им всем покажу! Я покажу Нобунаге и всем самураям в нашей стране! — произнес Нагамаса с кривой усмешкой. — Я покажу им, как умирает Асаи Нагамаса!

По темной лестнице Нагамаса спустился со сторожевой башни. Вассалам, сопровождавшим князя, казалось, будто он спускается в преисподнюю.

— Что происходит? Что, в конце концов, происходит? — вопрошал по дороге вниз один из военачальников Асаи.

— Оноги Тоса, Асаи Гэмба и Митамура Уэмон перешли на сторону врага, — пояснил другой.

А третий горько добавил:

— Старшие соратники клана оказались самыми обыкновенными предателями.

— Это бесчеловечно!

Обернувшись к вассалам, Нагамаса произнес:

— Прекратите ныть!

Они оказались в просторном помещении с деревянным полом на первом этаже башни. Снаружи сюда просачивался слабый свет. Хорошо укрепленная комната походила не то на огромную клетку, не то на тюремную камеру. Сюда заносили раненых, и многие из них лежали на циновках, стеная и плача.

Когда Нагамаса проходил по комнате, некоторые пытались встать перед ним на колени.

— Их смерть не должна стать напрасной! Их смерть не должна стать напрасной!

На глазах у Нагамасы стояли слезы. Но он еще раз обернулся к своим военачальникам и вновь запретил им жаловаться:

— Нет смысла хулить предателей. Каждый из вас должен сделать собственный выбор — сдаться врагу или погибнуть вместе со мной. Обе стороны ведут войну ради высших целей. Нобунага сражается за объединение страны, я борюсь за честь и права сословия самураев. Если кто-то из вас предпочитает дело Нобунаги — что ж, я никого не неволю. И уж, конечно, никого не стану останавливать!

С этими словами Нагамаса вышел из башни, чтобы посмотреть, как обстоят дела с обороной крепости, но не успел он сделать и ста шагов, как ему донесли о событии еще более горестном, чем падение Кёгоку.

— Мой господин! Мой господин! Ужасное известие!

Один из его командиров, обливаясь кровью, бросился навстречу князю и рухнул перед ним на колени.

— В чем дело, Кютаро?

Нагамаса уже догадывался, что услышит нечто воистину страшное. Вакуи Кютаро не состоял на службе в третьем участке, он был в свите отца Нагамасы.

— Ваш достопочтенный отец, князь Хисамаса, только что совершил сэппуку. Я пробился через вражеские ряды, чтобы доставить вам это.

Кютаро, стоя на коленях и тяжело дыша, достал шелковое кимоно, в которое был завернут пучок волос Хисамасы, и протянул Нагамасе.

— О Небо! Значит, первый участок тоже пал?

— Перед рассветом отряд воинов прошел потайным ходом из Кёгоку под знаменем Оноги. Воины объявили, что военачальнику Оноги необходимо срочно увидеться с князем Хисамасой. Полагая, что тот по-прежнему предан князю, стража впустила отряд в здание. И тут воины Оноги обрушились на них и с боем проложили себе дорогу во внутренние покои.

— Это был враг?

— Большая часть из них — люди Хидэёси, но дорогу им показали, вне всякого сомнения, сторонники предателя Оноги.

— Ну и что же отец?

— Он героически сражался до последнего. Он поджег внутренние покои, прежде чем совершил сэппуку. Но врагу удалось погасить огонь и овладеть зданием.

— Вот как? Потому-то мы и не видели ни огня, ни дыма.

— Если бы пламя пробилось наружу, вы, конечно, прислали бы подкрепления. Или решили бы поджечь и это здание и уйти из жизни вместе с женой и детьми. Мне кажется, именно этого опасался враг, именно этого ему хотелось избежать.

И вдруг Кютаро впился ногтями в землю и застонал:

— Мой господин… Я умираю…

Его голова бессильно поникла, руки разъехались по земле. Он сражался и победил в схватке более жестокой, чем шла на поле боя.

— Еще одна душа отлетела, — вздохнул кто-то за спиной у Нагамасы, и тут же послышалась заупокойная молитва.

Четки стучали в мертвой тишине. Обернувшись, Нагамаса увидел, что молится верховный священник Юдзан, один из многих изгнанников, укрывшихся здесь от войны.

— Известие о смерти князя Хисамасы чрезвычайно прискорбно, — сказал Юдзан.

— Ваше преподобие, у меня к вам просьба.

Голос Нагамасы был по-прежнему тверд. Речь его звучала хладнокровно, хотя вряд ли это спокойствие могло кого-нибудь обмануть.

— Настала моя очередь. Мне хочется собрать всех подданных и отслужить заупокойную службу, пока я еще считаю себя живым. В долине за Одани есть могильный камень, на котором вырезано посмертное буддийское имя, дарованное мне вами. Не соблаговолите ли вы внести этот камень в крепость? Вы священник, и враг наверняка вас пропустит.

— Разумеется.

Юдзан сразу же ушел. Едва он исчез, как примчался один из военачальников Нагамасы, едва не сшибив князя с ног:

— К воротам прибыл Фува Мицухару.

— Кто он такой?

— Вассал князя Нобунаги.

— Враг? — Нагамаса плюнул наземь. — Гоните его прочь! Мне не нужны вассалы Нобунаги. А если не послушается, закидайте его камнями!

Один из самураев бросился выполнять приказ Нагамасы. Но почти сразу же появился другой командир:

— Вражеский посланец все еще стоит у ворот. Он ни за что не желает уходить. Он говорит, что надо уважать правила войны, а значит, отвечать на приглашение к переговорам. Он спрашивает, почему мы не относимся к нему с должной учтивостью как к посланцу из другой провинции.

Нагамаса не поддался на уговоры и возразил:

— Почему вы просите за человека, которого я велел прогнать?