Теневая месса - Дарья Кадышева

Он падал, а она поймала его. Отчаянная, запутавшаяся девчонка, впитавшая в себя свет самого солнца.

Он пошёл навстречу его лучам слишком поздно, забыв о том, что они могут погаснуть в любой миг, оставить его одного в кромешной темноте.

Она появилась в этом жалком мирке ради того, чтобы спасти его. Чтобы так самозабвенно увлечься тем немногим, что осталось в нём от прошлого.

Он дышал ей.

Он нуждался в ней.

Он потерял её.

Утратил истину, блаженный свет, позволивший ему, ослепшему от ненависти и безмерной скорби, обрести зрение.

Полукровка… Его девочка. Его проклятие. Его сердце. Его живое, израненное сердце, вдохнувшее в него пылающую надежду.

Он поднимает голову, заменяя тоску извечной яростью.

«Я найду тебя. Где бы ты ни была, я приду за тобой. Я отберу тебя у самих богов, и если хоть кто-то дерзнёт мне помешать… Я уничтожу его».

Он посылает эту мысль далеко от себя, подставив лицо бледному свету застланного дымом солнца и сухому белому пеплу. Посылает и верит, что полукровка услышит его.

***

Ночью ей приснился сон. Один из тех, что навсегда остаются в памяти, сколько бы времени после не прошло.

Ей снился Куруад. Мрачная завеса тумана, заметённые ветками и листвой тропы, сухие злые деревья… Таким лес был осенью. Таким он ей и запомнился.

Она шла сквозь чащу, поглаживая пальцами тетиву лука. У неё был полный колчан, но она пока не вытянула из него ни одной стрелы. Кустарник цеплялся за одежду и с упрямством тормозил её. Спешить некуда, но она всё равно торопилась. Бежала сквозь мёрзлую тьму леса, продираясь через заросли и отыскивая глазами постоянно исчезавшую из виду тропинку.

И на лесной поляне, затопленной светом кровавой луны, керничка увидела троих.

Тощая лань с покрытыми ожогами боками подняла голову, учуяв её, и моргнула, уткнувшись в пространство слепым взглядом. Позади неё находился трон, отдалённо напоминавший каменный престол в Онецасе, только гораздо больше и бесформеннее. Его спинка походила на узкий башенный шпиль. На подлокотнике сидел сокол, размахивая одним крылом. Второе у него было оторвано, и из раны всё ещё сочилась кровь.

На троне лежало безголовое тело в золотых доспехах.

Керничка попятилась, судорожно вцепившись в лук, но сколько бы она ни сделала шагов назад, странные гости её сна становились только ближе.

Из-за трона выплыла чёрная тень и застыла на мгновение. Затем, дрогнув теневыми языками, она принялась формироваться в силуэт высокого человека. Керничка вытащила из колчана стрелу и положила её на тетиву. Завершив метаморфозы, тень повернула к ней белое лицо с пустыми глазницами.

Она подняла лук, целясь наконечником стрелы в череп.

Тень соткала из своей тьмы призрачную корону и устроила её на гладкой голове. Она двинулась к керничке, воспаряя над землёй. Лунный свет наполнил её рыхлое тело багровыми оттенками. В глазницах загорелось пламя.

Оперение скользнуло по пальцам, стрела мягко покинула тетиву и полетела к тени.

А в следующий миг Лета проснулась. Вокруг всё было по-прежнему. За деревянным боком повозки расцветали на небе розовые лучи рассвета. Она пошевелила связанными руками и точно убедилась, что вернулась в реальный мир. В довольно поганый и унылый мир, где её единственным развлечением были воспоминания. Но почему-то в последние дни они стали стираться из её памяти.

Знакомый голос звал её сквозь сновидение. Он звал её всё время, каждую минуту, каждую ночь. Сиплый, холодный, который бывал искренне тёплым слишком редко, чтобы вспомнить, кому он принадлежал.

После прибытия в побитый северными ветрами Темпраст Лету отправили в бани. Её раздели догола и усадили на холодный край купели. Она не вздрогнула, когда заметила на столе в углу несколько ножей.

Она устала сражаться. Она сражалась полжизни, и это порядком надоело ей. Честно говоря, она даже ничего не чувствовала.

Внутри всё мертво. Пусть так и остаётся.

Две служанки долго отмывали её негнущееся тело, отскребали грязь, скопившуюся на коже за целый месяц. Они принесли горячую воду и старались делать всё осторожно, чтобы не причинить ей боль, хотя Лета представляла эти процедуры как некоторое подобие пыток. Она замечала сочувственные взгляды служанок и хотела вырвать глаза обеим.

Для неё не стало особенной новостью то, что сехлинам прислуживали люди. Было бы странно увидеть вампира, который занимался бы чем-то подобным. Самая чёрная работа, которую мог выполнять имперец — заведование штатом прислуги в доме знатного сехлина. Да и это не совсем плохое занятие считалось недостойным вампира делом.

Служанки были её ровесницами, может, чуть младше. Обе светловолосые северянки Хорошенькие. Со следами укусов на шее и руках.

Тишина нарушалась изредка стуком холодных капель о кафель. Одна из девушек состригала волосы Лете туповатым ножом, пока другая продолжала тереть губкой сбитые коленки с въевшейся в царапины грязью. Кожа скоро стала розоватой, чистой и немилосердно горела. Лета неотрывно глядела на дрожание теней на стене от свечей. Лишь один раз она подняла руку, чтобы ощупать голову. Волос почти не осталось.

Внутри всё мертво. И только знакомый голос эхом мечется в сознании, не желая её отпускать.

С тягучим скрипом открылась дверь.

Лета заметила в проёме Соторнила, но не сделала попытки прикрыться руками, только уставилась на него.

— Вон, — проговорил вампир. — Ваша работа закончена. Спасибо, дамы.

Девушки побросали губки в вёдра и засеменили к выходу. Соторнил пропустил их, отойдя о двери и шлёпнув одну служанку ладонью по ягодице.

Лета медленно поднялась, ища взглядом какой-нибудь острый предмет, но ничего не было поблизости. Ножи девушки унесли с собой, а деревянным ведром в Соторнила можно было бы запустить, однако без особой эффективности.

Он приблизился к ней, не переставая растягивать рот в довольной улыбке. Выбившиеся из хвоста пряди падали на маленький лоб и он без конца приглаживал их назад. Тёмно-красные зрачки в слабом свечном свете казались двумя затухающими угольками.

— Надо же… Знаешь, такое восхитительное тело, как у тебя, не стоит прятать под одеждой.

Она промолчала, буравя его глазами, пока он рассматривал её, задерживая взгляд на груди.

— Ты злишься на меня? Из-за волос, да? — Соторнил шагнул к ней ближе, проводя рукой по её стриженой голове. — Это императрица велела отрезать их, я бы так не поступил. Мне нравились твои волосы.

Лета дёрнулась, отстранившись от него, когда вампир наклонился к ней.

— Я противен тебе? После всего, что я для тебя сделал? — проговорил он, обдавая её смесью пряных духов и запаха крови. — Твоё появление на арене в разы поднимет посещаемость игр. Благодаря мне ты станешь легендой.