Теневая месса - Дарья Кадышева

Конор добрался до Обители. У него было несколько секунд, чтобы оценить происходящее. Илиары пробивались внутрь здания. Часть воинов тащила за собой огромный таран с головой медведя, другие прикрывали их. Братья сыпали на илиаров с соседнего квартала. Рихарда Конор не видел, тот одним из первых ринулся в эту часть города. Брэнн тоже куда-то исчез. Берси с Марком были среди лучников и заходили в Тиссоф со стороны западных ворот.

Конор направил Старика в гущу сражения. Отгоняя фанатиков от илиаров, он думал, в какую сторону ему пойти после того, как двери Обители сломают и воины хлынут внутрь. Присоединиться к ним или отправиться дальше?

Ему не пришлось долго решать. Таран быстро занесли по ступенькам порога, и массивные двери Обители выдержали лишь два удара. Следом Старику в шею прилетела стрела.

Конь визгливо заржал и повалился назад. Конор впился в гриву, падая вместе с ним. Но до того, как тело Старика упало и придавило его собой, он успел отскочить в сторону, выронив из руки меч. Приземление было неудачным, Конор кубарем покатился по дороге и стесал о камни ладони и правую сторону лица. В голове загудело.

Перевернувшись набок, он увидел, как из-за угла выбежали десятка два лучников и начали поливать градом стрел стекающихся ко входу в Обитель илиаров. Позади стрелков несколько человек катили перед собой небольшие жаровни, куда Братья опускали стрелы, чтобы поджечь.

Конор потряс головой и подполз к коню. Старик влажно хрипел и бил землю задними копытами. Глаз под длинными ресницами одурело вращался по сторонам. Стрела застряла у него в горле и мешала дышать. Ничего не понимая, конь пытался шевелить шеей и ещё глубже вгонял стрелу в рану. У него оставалась пара минут жизни. Пара мучительных минут.

Конор положил ладонь ему на голову и достал кинжал из ножен у седла. Старик вздрогнул напоследок, но скорее от прикосновения холодного металла, чем от боли. Конор знал, куда вонзить лезвие так, чтобы не было больно. Старик мгновенно расслабился и затих.

Кинжал выпал из окровавленной руки. Взгляд поднялся к лучникам. В глубине тела всё сжалось от ярости, вкручиваясь в кишки пружиной. Конор оглянулся в поисках меча, но не нашёл его глазами. Но… зачем ему меч?

Тлея изнутри бешенством, Конор поднялся. Провёл испачканной в конской крови ладонью по лицу и вперил взор в стрелков. Они не замечали его, полностью сосредоточив внимание на илиарах. Тем хуже для них.

До противников было несколько метров, которые Конор преодолел едва ли не за секунду. Первого попавшегося ему лучника он сцапал одной рукой и заслонился им как живым щитом. Пока остальные соображали, что произошло, Конор вонзил зубы в горячую потную плоть, виднеющуюся за железным воротником доспехов.

Глупцы. У них была хорошая броня, но при этом шейки почти открыты. Это же гарантия того, что в них будут метить в первую очередь.

Воин обмяк на руках Конора, не издав ни единого звука. Он был тучным и коренастым. Артериальная кровь хлынула огненным потоком на язык. В ней было так много ненависти и страха, что у Конора подкосились ноги. Он впился в шею сильнее, чуть не сломав её. Горькая, пьянящая, возбуждающая, кровь была отвратительна. Как скверное пойло. Как протухшая вода. Но эмоции, циркулировавшие вместе с ней по забитым жиром сосудам, имели совершенно иной вкус. Они были заразительны. Они нужны ему.

Стрелки нацелились на него, но не решались выстрелить. Конор по-прежнему заслонялся их товарищем. Он жадно и неаккуратно пил, вгрызаясь в артерию, пачкая себя и Брата кровью. Его жизненная сила разносилась по телу Конора и заряжала его так, как удар молнии заряжает и зажигает дерево. Вены вспыхнули от притоков чужой крови, все чувства обострились.

Напившись, Конор свернул воину шею и разжал руки. Обескровленное тело с глухим стуком свалилось ему под ноги. Братья попятились. Луки в их руках дрожали.

Конор запрокинул голову, облизывая губы и вслушиваясь в окружающие звуки.

Треск горящего дерева. Стоны и крики. Лязг стали.

Истинная музыка сражения. Такая ему подходит.

Анругвин не обжёг его ладонь, когда Конор вытащил его из ножен на спине. Меч послушно прирос к руке, став её безупречным продолжением, и зазвенел, предвкушая смерть. Конор бросился к лучникам. Его удары один за другим достигали цели. Ему хватило минуты на то, чтобы оставить после себя только мертвецов и двинуться к Обители, где разворачивалось основное действие.

Внутри здания илиаров встретили Братья и оттеснили их обратно на порог. Сзади также напирало приличное количество воинов. Конор влетел в толпу, посылая во все стороны рваные удары мечом.

Время замедлялось, подчиняясь его воле. Он видел каждого противника отдельно, глаз выхватывал все их движения, а мозг успевал сообразить, какие последуют дальше. Поворот, взмах — и Брат оседает на землю, обезумевшим взглядом пялясь на обрубки, которыми раньше держал клинок. Конор видел, как он собирался подсечь ему ноги. Он всё видел и знал наперёд.

От этого хотелось хохотать в голос.

Он разделывал их как свиней, отрубал руки и головы, а они продолжали напирать. Ничего. Его хватит на всех.

Откуда-то появились маги и присоединились к сражению, прочищая путь илиарам в Обитель. Конор отошёл назад, решив биться в прикрытии. Слева к ним приближались ещё лучники. От них надо было срочно избавиться.

Двое Братьев преградили ему дорогу, замахнувшись мечами. Конор увернулся и подался вперёд, поднимая клинок над собой.

За Старика. Этот выпад и отсечённая голова. Вся эта пролитая кровь… Это всё за преданного коня.

Конор вонзил клинок в грудь второму, без труда выдернул его из переплетения костей и бросился к лучникам, уклоняясь от летящих в него стрел.

Раз за разом перед в сознании вспыхивали золотые глаза полукровки. Обвиняющие. До боли в груди печальные.

За неё. Вот этот удар в челюсть. Затем вспоротый живот. Всё за неё и ради неё.

Пожалуй, за чародейку тоже.

Конор видел у Обители отощавшие тела в мешковатых одеждах, которые могли принадлежать только магам. Конечности все в синяках, лица — серые и измождённые. Должно быть, они много дней не видели дневного света. Конор совершал каждое убийство в их честь.

Он не мог остановиться. Он думал о чужих потерях и, помилуй Один, они затронули что-то в нём. Пробудили чувства, о которых он давно забыл. Все эти недели были такими.

Он проснулся от долгого тяжёлого сна и не собирался отныне к нему возвращаться.

Одна из стрел царапнула его по плечу. Конор сжал зубы и прыгнул к стрелявшему, саданув гардой меча по лицу стоящего у него на пути Брата. Стрелок не успел ничего предпринять от неожиданности, и Конор загнал клинок ему в рот, раскрошив зубы. Анругвин взволнованно завибрировал. Ему тоже нравилась скверная кровь Братства.

Следующему Конор одним ударом перерубил кости в спине и пнул его тело под ноги другим лучникам. Те повалились за землю. Конор вонзил клинок в шею одному из них. Кровь запузырилась, заливая его лицо. Долго не церемонясь, он прикончил второго и пошёл дальше, немного расслабившись. Ему казалось, что лучники не представляли для него никакой угрозы.