Мировая история - Одд Уэстад

При всей непритязательности его армии империя Чингисхана, и в несколько меньшей степени его преемников, представляла собой административную реальность на обширной территории. Одним из первых нововведений Чингисхана стал перевод монгольского языка на письмо с применением тюркского алфавита. Осуществил этот перевод один из его пленников. Монгольские правители всегда с готовностью перенимали навыки, становящиеся доступными для них в результате захватов новых территорий. Китайские государственные служащие организовали на завоеванных территориях систему сбора податей; с изобретением китайцами бумажных денег, когда монголы пустили их в обращение персидской экономики в XIII веке, произошел катастрофический спад в торговле, но эта неудача не стала типичным примером, делающим применение иностранных методов менее полезным.

В такой великой империи ключом к власти служили пути сообщения. О максимально быстром движении курьеров и уполномоченных лиц заботились работники сети почтовых станций. Дороги способствовали еще и развитию торговли, и при всей их жестокости к жителям городов, оказавшим сопротивление, монголы обычно поощряли возрождение и оживление торговли, от налогообложения которой они получали денежные поступления. Азия познала своего рода режим Pax Mongolica. Караваны с товарами купцов охраняли от разбойников патрули самих монголов, и таким образом преступники вставали на путь истинный. Самые успешные кочевники из всех, они не собирались позволять другим кочевникам испортить свою игру. Сухопутная торговля между Китаем и Европой на протяжении монгольской эры оставалась такой же беспрепятственной, как в любое другое время; Марко Поло считается самым известным из путешественников Европы, посетившим Восточную Азию в XIII веке, и к тому времени, когда он отправился туда, монголы покорили Китай, но еще до его рождения отец и дядя Марко Поло начали ездить в Азию, и их путешествия продолжались годами. Оба они считались венецианскими купцами, причем достаточно преуспевающими, чтобы снова отправиться в путь сразу после возвращения, прихватив с собой юного Марко. Морским путем торговля Китая с Европой осуществлялась через порт на острове Ормуз в Персидском заливе. Но львиная доля шелков и специй на запад шла караванными сухопутными маршрутами в Крым и Трапезунд, обеспечивавшие оптовую торговлю Византийской империи в последние века ее существования. Сухопутные маршруты контролировали ханы, и, стоит отметить, купцы всегда выступали убежденными сторонниками монгольского режима.

В отношениях с остальной частью мира Монгольская империя послужила фактором, определившим фундаментальные предпосылки дальнейшего развития Китая. Ее ханы считались представителями на земле одного небесного бога по имени Тенгри; власть хана требовала подтверждения, причем поклонение прочим божествам воспринималось вполне терпимо. Зато дипломатия в западном ее понимании относилась к занятиям совершенно немыслимым. Наравне с китайскими императорами, которых им предстояло сменить на престоле, ханы считали себя олицетворением абсолютного единодержавия; все те люди, которые добивались их аудиенции, должны были являться к ним в качестве челобитчиков. Послы считались посланцами данников, а не представителями правителей держав равного с ханом положения. Когда в 1246 году эмиссары, прибывшие из Рима, передали папские протесты по поводу бесчеловечного обращения монголов с жителями христианской Европы и совет ему покреститься, ответ нового Великого хана прозвучал предельно откровенно: «Если вы не будете исполнять волю Бога и если вы пропустите мимо ушей мое распоряжение, то я буду относиться к вам как к своему врагу. И в таком качестве я заставлю вас осознать свое место». По поводу крещения папе римскому приказано было прибыть лично, чтобы служить хану. Такое послание касалось всех на земле, и уже другой папа римский получил точно такой ответ от монгольского губернатора Персии год спустя: «Если ты не боишься лишиться собственной родины, тогда приезжай к нам лично и отсюда продолжишь путь к тому, кто является хозяином всей земли. Если ты не приедешь, нам не дано знать, что тогда приключится: будущее ведает один только Бог».

Культурное влияние на монгольских правителей и их окружение оказывали не одни лишь китайцы. Сохранилось множество доказательств сильного влияния несторианского крыла в христианстве на вельмож монгольского двора, и поэтому европейцы все-таки питали надежды на сближение с ханами. Одному из самых знаменитых европейцев, удостоившихся аудиенции хана, монаху-францисканцу Гильому де Рубруку один армянский монах сразу после наступления нового, 1254 года пообещал, что Великого хана покрестят через несколько дней, но его обещание не осуществилось. Такая неудача нисколько не смутила Гильома, он продолжал побеждать в спорах, которые вели перед ханом, защищая христианскую веру от мусульманских и буддистских представлений, проявляя при этом большую сноровку в искусстве риторики. В то время монголы как раз накапливали силы для штурма сразу двух мировых держав: Китая под властью династии Сун и мусульман, которых в 1260 году мамелюки наконец-то остановили на территории Сирии.

Не то чтобы монголы прекратили попытки покорения Леванта. Ни один из завоевательных походов монголов успехом не увенчался – увлекшись ссорами между собой, они слишком надолго предоставили мамелюкам свободу действий. По логике вещей христиане сожалели о смерти Хулагу-хана, который был последним правителем, представлявшим реальную угрозу Ближнему Востоку на протяжении многих десятилетий. После него Персией, сменяя друг друга, правили несколько ильханов, или подчиненных ханов, занятых спорами с правителями Золотой и Белой Орды. Персия постепенно приходила в себя после вторжений иноземцев, пережитых в начале века. Как и на востоке, монголы здесь управляли с привлечением местных сановников, а также проявляли терпимость к христианам и буддистам, хотя первоначально прибегали к гонениям на мусульман. Ясный признак перемен в относительном положении монголов и европейцев появился, когда ильханы предложили папе римскому участие в союзе против мамелюков.

Когда в 1294 году в Китае умер Хубилай-хан, оборвалась одна из нескольких еще остававшихся связей, которые скрепляли Монгольскую империю. В следующем году ильхан по имени Газан позволил себе радикальный отход от монгольской традиции: он принял ислам. С тех пор правителями Персии всегда назначались мусульмане. Но его поступок надежд не оправдал, и сам ильхан умер молодым, оставив многие проблемы нерешенными. Приобщение к исламу выглядело смелым ходом, но далеко не достаточным. Многие монголы почувствовали себя оскорбленными, и ханам оставалось рассчитывать на своих полководцев. Тем не менее от состязания с мамелюками никто отказываться не собирался. Хотя в конце потерпев поражение, армии Газан-хана взяли Алеппо в 1299 году; в следующем году за него молились в мечети Омейядов в Дамаске. Он числится последним ханом, попытавшимся воплотить в жизнь план завоевания монголами Ближнего Востока, составленный полвека назад, но в конечном счете потерпевшим поражение, когда мамелюки в 1303 году сорвали последнее монгольское вторжение в Сирию. Этот ильхан умер в следующем году.

В скором времени оказалось, что в Персии тоже, как и в Китае, монгольскому правлению представилась всего лишь краткая, образно говоря, золотая осень консолидации, прежде чем оно стало сходить на нет. Газан-хан вошел в историю как последний достойный ильхан. За пределами своих земель его преемники смогли оказывать совсем слабое влияние; мамелюки терроризировали прежних союзников монголов, христианских армян, а Анатолия превратилась в яблоко раздора между различными турецкими князьями. Не приходилось уповать на помощь из Европы, где таяла иллюзорная мечта крестоносцев.