Дом Земли и Крови - Сара Маас

– Отчасти. Но я провела Мимир-тесты на других имеющихся у нас образцах и получила те же результаты. И на одежде Максимуса Терциана. – Виктория нахмурилась, отчего смялась татуировка на ее лбу. – Это вещество не подпадает под известные категории. Оно гибрид, и с привычными мерками к нему подходить нельзя. Почти что средство маскировки.

– Тогда чем оно является? – спросила Брайс.

Хант давно знал Викторию и сразу уловил в ее глазах призыв к осторожности.

– Это что-то вроде… наркотика. По имеющимся у меня сведениям, в очень малых дозах оно используется для медицинских целей. Не исключено, что кто-то выбросил этот наркотик на подпольный рынок, а там дозы уже далеко не безопасные.

– Даника ни за что не стала бы рисковать, принимая такой наркотик.

– Конечно же нет, – торопливо согласилась Виктория. – Но на ее одежде он присутствует везде. Появился ли он там после ее гибели или до, остается неясным. Мы собираемся провести тесты с образцами одежды Стаи Дьяволов и двух недавних жертв.

– Максимус находился возле Мясного Рынка, – тихо сказал Хант. – Возможно, там и подцепил.

– Как называется это вещество? – спросила Брайс.

– Так и называется – «синт».

Брайс повернулась к Ханту:

– Помнишь, Рунн говорил, что та медведьма рассказывала о каком-то синтетическом лекарственном препарате, который может починить…

Она не договорила. Глаза Ханта сделались черными, как Яма. В них проскальзывал страх.

– Возможно, это одно и то же.

– Послушайте, – вмешалась Виктория. – Я пока не закончила Мимир-тесты по другим жертвам, но… решила сообщить вам заранее.

– Спасибо. – Брайс спрыгнула с табурета.

Подождав, пока она отойдет подальше, Хант сказал призраку:

– Вик, результаты держи в тайне.

– Я уже удалила все файлы из базы данных легиона.

* * *

Они молча вернулись в галерею, забрали измучившегося Сиринкса и пошли домой. Только очутившись на кухне, Хант заговорил:

– Завершение тестов потребует еще какого-то времени. Но мы приближаемся к разгадке. Это хорошая новость.

– Что ты думаешь об этом синте? – спросила Брайс, наполняя кормом миску Сиринкса.

– Как ты и говорила, вещество могло попасть на одежду Даники во время ее дежурства в корпорации Реднера, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Терциан-младший мог принять этот наркотик, что называется, для «расслабухи». Остается узнать, будет ли оно обнаружено на одежде других жертв.

– Я хочу побольше узнать о самом веществе.

Брайс потянулась за телефоном и набрала номер.

– Может, не стоит спешить…

– Я слушаю, – раздался в динамике голос Рунна.

– Я звоню насчет лекарственного препарата, о котором тебе рассказала медведьма. Что тебе известно о нем?

– Пару дней назад она прислала результаты исследований. Очень многое корпорация Реднера скрывает под видом коммерческой тайны, но кое-что я все же узнал. А почему ты спрашиваешь?

С места, где стояла Брайс, была видна открытая дверь комнаты Ханта и фотография на комоде: она и Даника.

– На одежде Даники обнаружили следы вещества, называемого синтом. Это сравнительно новое синтетическое лекарственное средство. Не исключено, что оно попало на подпольный рынок наркотиков, где его употребляют в повышенной концентрации. Вот я и думаю, не о том ли веществе речь.

– Да. Это исследования по синту. – В динамике слышался шелест страниц. – Оно способно давать удивительные результаты. Здесь приводится список ингредиентов… опять-таки многие корпорация Реднера засекретила, но…

Молчание Рунна напоминало бомбу, которая вот-вот взорвется.

– Но что? – спросил в телефон Хант, наклонившись к Брайс и слыша, как колотится ее сердце.

– В числе ингредиентов упомянута обсидиановая соль.

– Обсидиан… – Брайс подмигнула Ханту. – Мог ли синт применяться для вызова демона? Если кому-то для этого не хватает своей силы, могла ли обсидиановая соль в синте облегчить вызов демонов, вроде кристаллоса?

– Пока не уверен, – ответил Рунн. – Если честно, я еще не вчитывался в ее материалы. Теперь прочту внимательно и сообщу тебе.

– Договорились. – Брайс выдохнула и вновь начала мерить шагами кухню. – Спасибо, Рунн.

Рунн снова сделал паузу, но она ощущалась по-иному.

– Всегда рад помочь, Брайс, – ответил он и отключился.

– Нужно выяснить, кто торгует синтом, – сразу же сказала Брайс, останавливаясь возле Ханта. – Максимус мог это знать, но у него уже не спросишь. Нам нужно снова побывать на Мясном Рынке.

Если где и можно было найти новый и опасный наркотик, так это в подземельях тамошней клоаки.

– Нам нужно действовать осторожно, – напомнил Хант.

– А я хочу поскорее получить ответы, – сказала Брайс, направившись в прихожую.

– Завтра пойдем, – возразил Хант, преграждая ей путь. Брайс удивленно открыла рот, но ангел был непреклонен. – Сегодня отдыхаем.

– Это не…

– Нет, Брайс, это может обождать. А сегодня мы поговорим с твоими родителями. Я приоденусь, облачусь в доспехи. А завтра мы отправимся на Мясной Рынок и порасспрашиваем.

Вопреки данному себе обещанию, он схватил ее за руку и провел пальцем по тыльной стороне ладони:

– Брайс, родители по тебе соскучились. Пообщайся с ними. Это ведь так здорово, что они живы. Не лишай себя удовольствия. Дорожи каждой минутой. Мясной Рынок обождет.

Чувствовалось, его слова не убедили Брайс и она все равно хотела отправиться на охоту за синтом. Тогда он сказал:

– Жаль, что я лишен такой роскоши.

Брайс посмотрела на свою руку в его руке. Эта секунда показалась ей вечностью.

– Что произошло с твоими родителями?

– Мать никогда не рассказывала мне об отце. Я так и не знаю, кто он, – преодолевая спазм в горле, начал Хант. – А она… Она была ангелицей из низших слоев. Убирала виллы богатых и могущественных ангелов, поскольку они не доверяли уборку людям и ванирам других пород.

Перед глазами всплыло милое, кроткое лицо матери. Ханту сдавило грудь. Он вспомнил ее нежную улыбку и темные, чуть раскосые глаза. Хотя прошло больше двухсот лет, он и сейчас слышал ее колыбельные.

– Она работала без устали и никогда не жаловалась. Любое слово недовольства – и ее погнали бы с работы, а ей надо было меня поднимать. Когда я вырос и стал пехотинцем, я посылал ей практически все свое жалованье, но она откладывала эти деньги, отказываясь тратить. Уж не знаю, как об этом стало известно каким-то алчным тварям. Они решили, будто ее жилище ломится от денег, и ночью проникли туда. Убили мать и забрали добычу. Все пятьсот серебряных марок, скопленные ею за долгие годы, и пятьдесят золотых марок, которые я прислал ей за пять лет службы.