Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Из этой безумной ситуации полководец делает совершенно резонный, но для императора весьма обидный вывод:

Чем больше и дольше изучаю я жизнь своего героя, тем больше убеждаюсь, что с годами приобрел он дар в профессии – время от времени прозревать будущее. Конечно, это было не чудо, но результат постоянного интеллектуального напряжения: Суворов ежедневно поглощает большое количество политической, стратегической и научной информации, анализирует ее с помощью огромного жизненного и профессионального опыта и приходит к поразительно правильным стратегическим выводам, чему свидетелями мы только что были. Если понять это, станет понятен смысл следующего отрывка, идущего сразу за приведенной выше цитатой:

Не медлить, вступить в войну с Францией сейчас же, восстановить «справедливые» порядки, бывшие до 1789-го г.[1676], и тогда Россия не пострадает, опасные для армии «реформы» не нужны.

Теперь становится ясен скрытый смысл следующего далее места в этом столь важном для дальнейшей судьбы полководца письме:

Со свойственной ему иносказательностью фельдмаршал говорит, что письмо императора, пересланное Ф. В. Ростопчиным, конечно же, милость, но это пустышка, так как отнимает у него преимущества, то есть права, которыми в екатерининское время обладал фельдмаршал как главнокомандующий. А если их нет, то к чему служба, уж лучше сразу же в Кобрин, то есть в отставку. Конечно, он не может не ехать в Москву: долг верноподданного зовет его в Первопрестольную на коронацию. Но наемником, которому все равно кому и как служить, лишь бы платили, он никогда не будет. Ведь он патриот и служит не за жалованье, а за идею. Новые государевы правила враждебны его идее – что ж, тогда в отставку.

Так начал он свой путь, но не в Кобрин, а в Кончанское, и не в отставку, а в ссылку. Честь ему дороже карьеры, он сам пишет об этом Хвостову крещенским вечером 6 января 1797 г. из Тульчина:

Новые требования устава лишали его права на фельдмаршальский заслуженный караул, отказаться от него для Суворова – бесчестье, и он идет на обострение: караул сохраняет, пока не уедет в Кобрин, то есть не оставляет мысль об отставке. Вторая половина короткого письма многозначительна:

Первая фраза может означать только одно: как бы ни был он уязвлен и оскорблен тем, что стало происходить в армии, совесть не позволит ему выступить против императора. Поэтому он уходит: снимает свою кокарду – белый бант на треуголку, который считался введенным еще Петром I, и отсылает ее внучатому племяннику. Жест символический: старик, стоящий одной ногой в могиле, передает эстафету и жизненный завет младенцу, только что явившемуся в этот несправедливый мир. Теперь понятно, почему за четыре дня до того напишет фельдмаршал в записке «Буря мыслей»:

Мысль о невозможности взбунтоваться, нарушить долг верноподданного не оставляет полководца и в последующие дни. Она возникает в новом коротком письме Хвостову, которое символически датировано:

Никогда раньше не указывал он время суток, когда написано письмо. Как видно, сердце его сокрушено и потрясена душа. Закат солнца подобен для фельдмаршала закату его жизни. Похоже, следующую за этим ночь он не спал, ибо, едва забрезжило, взялся за перо и вверху почтового листа вывел бисерным подчерком: