Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза - Элисон Уэйр

она, находясь в отъезде, постарается привести в порядок свои чувства. Елизавета любила Генриха, в этом сомнений не было. Но ненависть, как естественная оборотная сторона любви, обладала разрушительной силой. У Елизаветы хватало рассудительности, чтобы понимать это. Так что лучше ей провести какое-то время вдали от Генриха.

Уехать сразу она не могла. Утром, прежде чем сказать Генриху о своем решении, Елизавета зашла в покои леди Маргарет и нашла там Сесилию, которая отчаянно желала поскорее узнать, что сказал король.

– Мне очень жаль, – начала Елизавета. – Простите меня, я старалась как могла, но он ничего не слушал.

У Сесилии был такой вид, словно ее ударили.

– Вы сделали все, что было в ваших силах, – сказала Маргарет. – И большего от вас ожидать нельзя. Мы с Сесилией договорились: я отдам ей и Кайму в пользование Коллиуэстон и попытаюсь убедить короля, чтобы он вернул ей доходы.

– Пусть вам повезет больше, чем мне. – Елизавета вздохнула, подозревая, что увещевания свекрови могут оказаться более весомыми, чем ее мольбы. – Но, Сис, это очень хорошее предложение. Коллиуэстон – прекрасный дом. Мало какие молодожены могут похвастаться более удачным жилищем для начала супружеской жизни.

Сесилия обняла сестру:

– Миледи Маргарет так добра. И мне будет легче перенести немилость короля, если я смогу жить с Томасом. Надеюсь, вы когда-нибудь примете его, Бесси.

– Я тоже. Вы поступили глупо, но по любви, и кто может винить вас за это? По крайней мере, я оставляю вас в надежных руках.

– Вы покидаете нас?

– Я собираюсь совершить тур по стране и возьму с собой Екатерину. После всего случившегося мне нужно уехать, чтобы сменить обстановку.

– Разумно ли это сейчас? – усомнилась Маргарет. – На вашем месте я бы не поехала далеко, Бесси.

– Ну что вы, я чувствую себя вполне сносно, – солгала Елизавета, – и еще не решила, куда именно отправлюсь. Но я буду очень осторожна, уверяю вас.

– Это как-то странно. – Маргарет искоса взглянула на нее. Догадалась ли она, что тут дело неладно? – А как отнесся к этому Генрих?

– Мы с ним пока не обсуждали мой отъезд. Я как раз иду к нему.

– Подозреваю, что ему это все не очень понравится. Но вы должны сами во всем с ним разобраться.

– Я буду скучать по вам, – сказала Сесилия.

– Мы обе будем, – эхом отозвалась Маргарет.

Направляясь по галерее в покои Генриха, Елизавета чувствовала тяжесть на сердце. Гнев по-прежнему кипел в ней, и все же она терпеть не могла ссор. Но это он поставил ее в такое ужасное положение.

Слуга провел Елизавету в кабинет короля, где Генрих сидел за столом и разбирал кучу счетов. Он настороженно поднял взгляд:

– Бесси, добрый день. Что привело вас сюда?

Она села.

– Я хочу отправиться в летний тур по стране, если вы позволите.

Генрих положил перо и печально взглянул на нее:

– Одна?

Елизавета выдержала его взгляд:

– Да.

– Но мы обычно делаем это вместе.

– Это был очень трудный год. Я изнемогаю под грузом горя и забот, и мне нужно уехать.

– От меня?

– От всего.

– Это имеет отношение к Сесилии?

– К Сесилии и ко всему остальному, что случилось. Я больше так не могу, Генрих. Путешествие поможет мне развеяться.

– И куда вы отправитесь?

– В Уэльс, небольшими переездами.

– В Уэльс? Бесси, вы с ума сошли? Вы видели себя в зеркале в последнее время? У вас нездоровый вид. Вы ждете ребенка, и ваша жизнь была очень тяжелой. Тем не менее вы намерены совершить путешествие длиной в сотни миль. Честно говоря, я считаю, что вы поступаете безрассудно.

– Вовсе нет. Мне нужно уехать. Не отговаривайте меня.

– Вы проведете вдали от меня бо́льшую часть лета.

– Ну, мы отдохнем друг от друга.

Генрих раздраженно вздохнул:

– И все это потому, что я справедливо наказал Сесилию за ее тяжелый проступок!

«Будь осторожна! – предупредил Елизавету внутренний голос. – Не осложняй ситуацию, и без того непростую. Обвинения, которые ты ему сейчас бросишь, может статься, уже никогда не удастся забрать обратно».

– Дело не только в этом. Мне нужно время, чтобы пережить горе. Прошу вас, позвольте мне уехать.

Генрих посмотрел на нее – тяжело, мрачно:

– Хорошо. Но я считаю это неразумным.

– Спасибо, – сухо проговорила Елизавета; король поднял на нее обиженный взгляд. – Есть кое-что еще. – Идея пришла к ней, когда она лежала ночью без сна, и Елизавета все утро обдумывала ее. – Когда я вернусь, то хочу, чтобы у меня было место для уединения, куда я могла бы удаляться, если мне станет слишком тяжело. Это будет создавать мне хорошее настроение, приятную перспективу, что-то такое, чего я буду ждать по возвращении.

Генрих сглотнул. Казалось, между ними разверзлась пропасть и виновата в этом она… Нет, это он!

– И где, по-вашему, должно находиться это место? – Голос короля звучал хрипло.

– Есть свободный участок у берега реки в Гринвиче. Я думала, это будет небольшой дом из красного кирпича с зубчатыми стенами, может быть, башней, но обязательно с садом и несколькими фруктовыми деревьями.

Последовала пауза. Генрих молча смотрел на жену.

– Ей-богу, вы уже все продумали, не так ли?

– Эта мысль пришла мне в голову сегодня ночью.

– И вы хотите иметь этот дом, чтобы жить отдельно от меня?

– Я этого не говорила. Просто хочу иметь место, которое я могла бы называть своим.

– Не нужно было вам этого говорить.

Елизавета сделала огромное усилие над собой.

– Послушайте, Генрих, сейчас не лучшее время обсуждать будущее. Мне необходимо подумать. После тура по стране у меня, вероятно, изменится настроение. Но прямо сейчас мне очень одиноко, и все из-за вас.

Глаза короля вспыхнули.

– Что еще я сделал… или не сделал? Вы должны сказать мне.

– Судьба Куртене никак не решается. Вы не представляете, как страдает от этого Екатерина и я тоже, видя, в каком она отчаянии. И… – Елизавета замолчала. Некоторые вещи никогда нельзя произносить вслух.

– Вы об Артуре, не так ли? Вы осуждаете меня за то, что я не заметил раньше проблем с его здоровьем и все время принимал неверные решения.

– Вы знали задолго до прошлого декабря, что Артур болен. Боялись последствий его вступления в брак, вы сами говорили мне. Но мои опасения отбрасывали. Вместо того чтобы прислушаться к тому, что говорит материнское сердце, вы полагались на доктора Линакра, и посмотрите, что из этого вышло!

– А вы не думаете, что я сожалею об этом каждый день моей жизни? Я распинаю себя за это и за то, что не поехал к нему, когда он нуждался в нас.

В