Сокровище Пущи - Мария Морозова

Олешева. Я заскочила внутрь, прикрывая дверь за собой, и перевела дыхание. Так, теперь нужно действовать очень быстро.

Хранилище оказалось тесной комнаткой, чуть больше моей кладовки. На противоположной стене под самым потолком виднелось узкое окно, но света, который через него пробивался, вполне хватало. Прижав к животу рюкзак, чтобы не зацепиться им за стеллажи, я зашарила взглядом по полкам. Папки, пыль, папки, папки, паутина… Ага!

Коробки с уликами нашлись на самых нижних полках. Я присела и схватилась за первую, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете за стеной. В коробке лежали старые ботинки. В следующей – какой-то инструмент непонятного назначения. Потом еще одни ботинки, только почему-то разные. Обрезок трубы. Плоский слепок непонятно чего... Великие Предки, сколько здесь хлама. Хоть бы успеть найти то, что мне нужно.

Когда я уже начала впадать в отчаяние, в очередной коробке нашелся сверток папиросной бумаги. Я замерла на секунду, нащупав под ней что-то круглое и твердое. Вот оно! Только бы тут не хранилось сразу несколько черепов.

Убедившись, что в бумаге и правда череп, я сунула его в рюкзак, задвинула коробку в дальний угол и подкралась к двери. Мы с Олешевой договаривались на десять минут. И кажется, они уже почти вышли.

– Спасибо вам, Ефим Егорович. – Громкий голос Марины дал понять, что это так.

– Да я ж всегда рад, – пробасил участковый.

Скрипнул стул, а потом снова загрохотало. Я выскочила в коридор и захлопнула дверь.

– Что ж вы так неаккуратно, Марина Константиновна.

– Это все жара, Ефим Егорович.

– Ой, и не говорите…

Пока они собирали книги, я тихонько вышла на улицу и удрала за кусты. По спине катился пот, а пальцы судорожно сжимали лямки рюкзака. Великие Предки, у нас получилось.

Олешева вышла на улицу, как ни в чем не бывало. Огляделась по сторонам, заметила меня и неторопливо приблизилась.

– Ну? – спросила она сдавленным шепотом, когда мы степенно зашагали к школе, делая вид, что просто гуляем.

– Тут, – коротко ответила я.

– Это надо отметить.

– Да ни за что, – содрогнулась я, вспомнив отшибающие память настойки Степаныча.

– Только обедом, – заявила Марина строго. – Ничего такого.

– Обедом можно. Это дело хорошее.

Олешева отвела меня к себе домой. К сожалению, обсудить дела не удалось. Разговорчивые родители учительницы и две ее младшие сестры-школьницы не оставили нам ни малейшего шанса. Зато меня накормили вкуснейшей окрошкой, какую не подавали даже в самых лучших ресторанах Старограда. А долгие расспросы о столичной жизни помогли успокоиться и почти забыть о дерзком ограблении, которое мы только что провернули.

В итоге домой я возвращалась сытая и уставшая. Солнце плавило деревню, его жар накатывал волнами, и даже легкий ветерок не спасал. Сил хватало только на то, чтобы лениво плестись, обмахиваясь косынкой. Но стоило свернуть на свою улицу, как странный шум, слышный где-то возле моего дома, заставил встрепенуться.

Рядом с магомобилем, дремавшим в тени раскидистого куста, собралась целая толпа. Трое мальчишек лет тринадцати-четырнадцати и кряжистый мужчина с выгоревшей на солнце бородой. Мужчину и детей разделяла еле заметная в ярком дневном свете пленка заклинания. Отойти от магомобиля мальчики явно не могли. Очень интересно.

– Ну и что здесь происходит? – спросила я, подходя ближе.

Дети слегка побледнели. Мужчина нахмурился и подарил мне испытующий взгляд. Я в ответ только склонила голову на бок.

– Я сосед ваш, Глазунов Родион, – спохватился он. – Тут ваша машинка хулиганит. Детей моих поймала и не отпускает.

– И что же они с ней делали, что машинка их поймала?

– Да мы просто посмотреть хотели! – выпалил тот, что был повыше.

– Посмотреть? – протянула я. – А ничего, что заклинание против угонщиков активируется только тогда, когда магомобиль пытаются вскрыть?

Дети опустили головы. Мужчина побагровел.

– Смотрели, значит? – рявкнул он. – А ну-ка вывернул карманы. Вывернул, я сказал!

Высокий мальчик бросил на него обреченный взгляд и достал из кармана целую горсть каких-то пластинок и крючков. Глазунов схватился за голову.

– Да мы бы только покатались, – жалобно проговорил самый мелкий. – Мы ж такой магомобиль никогда не видели даже. Нам бы всем завидовать стали.

– Завидовать? – разъярился Глазунов.

– Мы бы быстро покатались и вернули, честно-честно, – заныл мелкий.

– Вы… вы… высеку всех троих! Когда вас из тюрьмы выпустят!

Я со вздохом покачала головой и стукнула пальцем по капоту, снимая заклинание. Дети отскочили, но бежать не стали, переводя напуганные взгляды с меня на кипящего гневом отца.

– Ну, никакой тюрьмы не надо, конечно, – проговорила, не собираясь из-за такой ерунды устраивать им проблемы.

Это было бы как-то лицемерно с моей стороны. В конце концов, я сегодня совершила преступление еще серьезней. И даже не особенно раскаивалась.

– Тогда сразу высеку, – мрачно пообещал Глазунов.

Дети совсем поникли.

– И телесных наказаний тоже не надо, – замахала я руками. – Если хотите наказать… – подумав немного, выдала: – Устройте им трудотерапию.

– Чего? – возмутился мелкий.

– Пусть вскопают мне огород. – Гениальная идея пришла в голову очень вовремя. – И мы все забудем об этом маленьком недоразумении.

– Слышали? – бросил Глазунов детям. – Марш за инвентарем.

– Зачем сейчас? Я же не изверг, заставлять детей в самую жару работать.

– Мы не дети, – насупился высокий.

– Завтра утром, – непреклонно покачала головой.

Договорившись насчет времени, мы разошлись. Я вошла в дом, где царила упоительная прохлада, и устало упала на диван. Да уж, ну и денек. Интересно, что сказал бы папа, если бы узнал, что его добропорядочная дочь обокрала деревенский полицейский участок в компании школьной учительницы? Хотя вполне возможно, он признал меня безнадежной сразу после отказа выйти замуж за Рылинского. В любом случае, сейчас его мнение мне точно не интересно. Он же моим тогда не поинтересовался.

Перед тем как рассматривать добычу, я умылась и как следует вымыла руки. Кем бы ни был покойник, нужно проявить хотя бы минимальное уважение и не трогать его грязными пальцами.

Вытащив из рюкзака сверток, я осторожно развернула бумагу и сосредоточилась. Это и правда человеческий череп. Он отлично сохранился. На коричневатой кости не было видно ни сколов, ни трещин, ни других следов. Все зубы крепко сидели на местах. Видимо, этот человек был не