Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей

Мы с Полом начали подозрительно переглядываться. Дело стало продвигаться медленнее: мы уже ловили их на совсем откровенном вранье. Между двумя очередными разговорами Пол пошутил о заговоре молчания.

– Эти ребята прямо настоящие сицилийцы, – сказал он.

Ни один из нас не произнес вслух то, о чем думал про себя. Это было то самое ощущение, когда сердце камнем ухает куда-то в пустоту, как будто земля внезапно уходит у тебя из-под ног. То хмельное чувство, когда ты понимаешь, что дело сдвинулось с мертвой точки.

По всей видимости, мы все это время ошибались – иначе не скажешь. Мы рассматривали версию причастности к убийству кого-то из товарищей Бена по школе, но отмели ее. Не было ни одной улики, которая свидетельствовала бы в ее пользу. Ни угрюмых отшельников из числа учеников, никакого школьного следа вообще. Не было и никакого мотива: ни болезненных подростковых фантазий школьных изгоев о громкой славе, ни доведенных до ручки жертв коллективной травли, желающих отомстить, ни даже самого завалящего конфликта в классе. Ничего. Теперь же ни у одного из нас не было необходимости произносить вслух очевидное. Ребята что-то знают.

В кабинет боком вошла девочка и плюхнулась в кресло напротив нас, после чего принялась очень старательно делать вид, будто нас не видит.

– Сара Гройль? – спросил Пол.

– Да.

– Я лейтенант Пол Даффи из полиции штата. А это Эндрю Барбер. Он помощник окружного прокурора. Ему поручено вести это дело.

– Я знаю. – Она наконец взглянула на меня. – Вы папа Джейкоба Барбера.

– Да. А ты – та самая девочка с толстовкой. Мы разговаривали сегодня утром.

Она застенчиво улыбнулась.

– Прости, я должен был тебя вспомнить. У меня трудный день.

– Да? И с чего это вдруг?

– Никто не хочет с нами разговаривать. Ты, случайно, не знаешь, почему?

– Ну, вы же копы.

– И все?

– Конечно.

Пфф, было написано у нее на лице.

Я немного подождал, надеясь на продолжение. Девчонка вновь нацепила на лицо выражение вселенской скуки.

– Ты дружишь с Джейкобом?

Она уставилась себе под ноги, поразмыслила и пожала плечами:

– Наверное.

– Почему тогда я никогда не слышал твоего имени?

– Спросите у Джейкоба.

– Он ничего мне не рассказывает. Приходится спрашивать у тебя.

– Ну, мы общаемся. Но мы с ним не прямо так чтобы друзья. Просто с ним общаемся.

– А Бен Рифкин? С ним ты общалась?

– Точно так же. Я с ним общалась, но по-настоящему его не знала.

– Он тебе нравился?

– Он был нормальный парень.

– Просто нормальный?

– Ну, вроде неплохой. Я же сказала, мы не были особенно близки.

– Ясно. Я не буду больше задавать глупых вопросов. Почему бы тебе просто не сообщить нам то, что ты знаешь? Что угодно, что могло бы нам помочь, что угодно, что, по твоему мнению, нам следует знать.

Она поерзала в кресле:

– Не очень понимаю, что вы… я не знаю, что вам рассказать.

– Ну, начни со школы. Расскажи мне о школе Маккормака что-нибудь такое, чего я не знаю. Как тебе здесь? Что здесь смешного? Что здесь странного?

Молчание.

– Сара, пойми, мы хотим помочь, но для этого нам нужно, чтобы кто-нибудь из вас помог нам.

Она вновь поерзала в своем кресле.

– Тебе не кажется, что это твой долг перед Беном? Если он был твоим другом.

– Мне вроде особо нечего сказать. Я ничего такого не знаю.

– Сара, тот, кто это сделал, до сих пор гуляет на свободе. Ты же это понимаешь, правда? Если ты можешь чем-то помочь, это твоя обязанность. Настоящая обязанность. Иначе то же самое случится с кем-нибудь еще. И тогда это будет на твоей совести. Если ты ничего не сделаешь, чтобы положить этому конец, тогда следующая жертва будет на твоей совести, понимаешь? И каково тебе будет после этого?

– Вы пытаетесь заставить меня чувствовать себя виноватой. Ничего у вас не выйдет. Моя мама тоже вечно так делает.

– Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя виноватой. Я просто говорю тебе правду.

Молчание.

Бабах! Даффи в сердцах грохнул по столу раскрытой ладонью. От хлопка бумаги, лежавшие на столе, разлетелись в разные стороны.

– Господи ты боже мой! Энди, все это бред собачий. Давай уже, вызывай этих мелких поганцев повесткой! Вызывай их на большое жюри, бери с них присягу, и если они и тогда откажутся говорить, просто отправишь их за решетку за неуважение к суду. Это пустая трата времени. Твою же мать!

Глаза девчонки расширились.

Даффи вытащил из кобуры на ремне сотовый телефон и уставился на него, хотя аппарат не звонил.

– Мне нужно позвонить, – заявил он. – Я сейчас.

С этими словами он скрылся за дверью.

– Из вас двоих он типа злой полицейский? – поинтересовалась девчонка.

– Угу.

– Не очень-то у него это хорошо получается.

– Ты вздрогнула. Я за тобой наблюдал.

– Только потому, что он меня напугал. Грохнул по столу неожиданно.

– Ты знаешь, а он прав. Если вы не хотите помогать нам по-хорошему, нам придется действовать по-плохому.

– Я думала, мы не обязаны ничего говорить, если не захотим.

– Сегодня не обязаны, а завтра не факт.

Она принялась обдумывать мои слова.

– Сара, это правда, то, что ты сказала. Я помощник прокурора. Но я еще и отец, понимаешь? Поэтому я не намерен сидеть сложа руки. Потому что у меня из головы не выходит отец Бена Рифкина. Я все время думаю, каково ему сейчас. Ты можешь себе представить, что почувствовали бы твои мама с папой, если бы такое случилось с тобой? Как сильно они бы горевали?

– Они разошлись. Мой папаша от нас свалил. Я живу с мамой.

– Ох. Прости.

– Ничего страшного.

– В общем, Сара, послушай, вы все здесь наши дети, понимаешь? Все дети из класса Джейкоба, даже те, которых я не знаю. Мне не все равно, что с вами будет. И всем нам, родителям, не все равно.

Она закатила глаза.

– Ты этому не веришь?

– Нет. Вы меня даже не знаете.

– Это правда. Только вот мне не все равно, что с тобой будет. Не все равно, что будет с этой школой, с этим городом. Я не намерен сидеть сложа руки. Само собой это не прекратится. Ты это понимаешь?

– А с Джейкобом тоже кто-нибудь говорит?