Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Пашнина

из западных стран, и просил выслать тридцать долларов, так как у него кончились патроны…

Причем деньги выслать на наш почтамт, до востребования, мол, чекисты ему передадут…

Конечно, тридцать долларов само по себе немного и я бы вам не писала, если бы это было в первый раз. Но я уже посылала ему: десять долларов на марки, чтобы он писал донесения в Центр, пятерку, чтоб сделал ключи от сейфов ЦРУ, и три доллара на подкуп ихнего Президента!..

А вчера вечером мой муж, Куликов Федор, подсел к радиотрансляционной точке и сказал, что сейчас специально для него передадут важное сообщение… Радио сказало: «Московское время двадцать часов…»Муж сказал: «Слушаюсь!..»— и исчез до утра.

Товарищ генерал, да фиг с ним, с мужем, но если вы для связи с ним используете нашу радиоточку, давайте за нее пополам платить!

Остаюсь искренне ваша, Мария Куликова, жена бойца невидимого фронта…

День открытых дверей

Она поняла, что ей не поспеть… Ветер бил прямо в лицо, тяжелые сумки с продуктами оттягивали руки, а до троллейбуса было еще метров восемь, не меньше…

Маша представила, как в этот момент следит за каждым ее шагом водитель: припав, как к прицелу, к своему зеркальцу, держа ногу на гашетке, готовый захлопнуть двери прямо перед носом, насладиться молящим взглядом и рвануть с места, победно урча мотором… -

Но Маша тоже не вчера родилась на свет. Стараясь не смотреть в соблазнительно распахнутые двери троллейбуса и сдерживая шаг, она всем своим видом показала, что вовсе не спешит и ехать никуда не собирается, а просто прогуливается с двумя тяжеленными сумками…

Двери оставались открытыми.

Уже поравнявшись с ними. Маша не сделала последнего возможного просчета, не повернулась к дверям лицом, а, никак не раскрывая своих намерений, как шла, так, боком, и вскочила на подножку!..

Только удобно устроившись на сиденье, она позволила себе с мстительной улыбкой взглянуть в водительское зеркальце, ожидая увидеть растерянное лицо побежденного.

В зеркале отражались грустные глаза молодого человека.

«Что, съел? — мысленно сказала ему Маша. — Не грусти! Ишь, расстроился, что дверью не прищемил…»

Троллейбус лязгнул дверьми, как голодный волк пастью, и затрусил к следующей остановке.

Двери открылись, и двое за Машиной спиной заспорили: с какой скоростью должен был бы бежать едва видневшийся на горизонте дедушка, чтобы успеть коснуться уходящего троллейбуса.

И тут произошло настоящее чудо: двери оставались открытыми до тех пор, пока растерянный старичок, нервно крестясь на репродуктор, не вошел в салон.

Двое за Машиной спиной решили, что водитель просто пьян. Здоровенный парень, повернувшись с сиденья «для детей и инвалидов», предположил, что дед — водительский знакомый, родственник или сосед. Кто-то заспорил, утверждая, что их троллейбус, наверное, снимают скрытой камерой для выпуска новостей, а водила про это узнал…

Тут человек за рулем сделал что-то такое, отчего стоячие пассажиры посыпались горохом к двери его кабины.

«Надо же, доброты своей стесняется, грубость напускает», — тепло подумала Маша и снова, теперь уже с интересом, посмотрела в зеркало водителя. Его глаза были по-прежнему грустны. Со своего места Маша видела руки водителя и почему-то решила, что руками он похож на Алена Делона…

Она давно уже пропустила свою остановку и сидела, прислушиваясь к ударам своего сердца, в которое, шурша троллейбусными шинами, вкатывала любовь…

На очередной остановке двери снова помедлили, впуская запыхавшуюся блондинку. «Красивая». — недобро подумала Маша. Так вместе с любовью пришла к ней и ревность.

Но водитель, к Машиной радости, похоже, никак не реагировал на блондинку. Глаза его были по-прежнему грустны.

— Имеются абонементные книжечки, — сказал он в микрофон.

«По-моему, он со мной заигрывает», — подумала Маша.

В этот момент блондинка, протягивая деньги, рванула к кабине:

— Мне, пожалуйста, три…

— А мне четыре, — с вызовом сказала Маша и тоже протянула деньги водителю. На секунду их руки встретились.

— У меня дня вас только две книжечки осталось, — виновато сказал Маше водитель, — но если вам очень надо, мы можем встретиться вечером, я еще две принесу..

— Соглашайтесь, девушка, — криво усмехнулась блондинка, — это ведь такой дефицит…

Видимо, поняв, что ей тут ничего не светит, блондинка сошла на следующей остановке.

А Маша поехала до конечной, и троллейбус, послушный водителю с грустными глазами, еще долго кружил по улицам и двери его не спешили захлопнуться перед запыхавшимися людьми.

.. Они встретились вечером и долго ходили, и даже целовались два раза, но глаза его были по-прежнему грустны.

— Почему ты такой грустный? — наконец спросила Маша.

— Да на работе не ладится, — ответил он. — Что-то двери барахлить стали, плохо закрываются…

Деловая женщина

(Моносцена)

(В трубку.) Да, я Синицына, але? Два самолета на Кубу за сигарами, два — в Бердичев за свеклой…

(Кладет трубку, смотрит на вошедшего.) Так, а вы с чем? Вижу, что с цветами. Цветами мы не торгуем… Что у вас еще? Предложение? Мне? Ну делайте, делайте свое предложение. Ну быстро, быстро — что вы мне предлагаете? Сердце? Сердце чье? Франция, Голландия, Бельгия? Ах, свое, то есть вы без посредников, прямая поставка, это меня интересует… Сердце какое — говяжье, куриное, сколько тонн? Одно? Нет, мы мелкие партии не берем…

(В трубку.) Але, Синицына! Да, гайки пришли, но без болтов. Не знаю, ищите… (Кладет трубку.)

(К стоящему перед ней.) Вы еще здесь? Еще что-нибудь? Колбасу, печенку, окорочка — что еще к сердцу можете предложить? Руку? Какую руку? Протез? Или механическая, для атомных станций? Япония, Англия, чья рука? Своя? Не-ет, отечественную, я сомневаюсь… Почему… А то вы не знаете, как наши делают… Такой рукой захочешь у себя что-нибудь почесать, а она там так и застрянет. Да и придется в таком виде по улице идти…. Ну, хорошо, и сколько штук?" Раже одна?.. А где вторая рука? Почему некомплект? Секунду, я должна посоветоваться с нашим коммерческим…

(Набирает номер, потом в трубку, тихо. Василий Мартыныч, тут один тип руку и сердце предлагает. Но что подозрительно — у него все в одном экземпляре. Да. Либо опытные образцы, либо украл где-то. А может… Вы думаете? Убил, а теперь органами торгует?.. Да не похож, так-то он симпатичный. Да, я тоже так думаю, на всякий случай…

(Кладет трубку и к стоящему перед ней.) К сожалению, мы вынуждены отказаться от вашей поставки… Что-о? Как это я не могу отказаться? Какой контракт у нас с вами, что вы мне голову… Дайте я сама прочту.

(Читает с удивлением.) «Семенов, с одной стороны, и Синицына с другой стороны, договорились… Семенов предлагает, а