Ступени пирамиды - Антон Белозеров

Но подмога девочке не потребовалась. Бандит обхватил ее за шею и за талию, оставив на какие-то доли мгновения свободными руки. И Алина не упустила свой шанс. Она выхватила нож, висевший на поясе слуги и, по-кошачьи извернувшись, воткнула его в бок обидчика. Тот от неожиданности вскрикнул и разжал руки. Алина ударила его ножом еще раз, прямо в грудь. Трис не смог увидеть, чем все кончилось, потому что Клостер наконец-то поднялся и попытался бросить табурет ему в голову. Трис пригнулся, и тяжелый снаряд поразил фехтовавшего с Ремином слугу, сбив того с ног.

Оставшись благодаря Клостеру один на один с последним врагом, Ремин отвесил своему неожиданному соратнику шутовской поклон. Варрон-ап-Ги зарычал от досады, словно раненый слон, но, получив от Триса удар гирькой в висок, снова завалился на пол. Поняв, что дело плохо, выбравшийся из-под своего поверженного товарища противник Триса выскочил в открытую дверь. Одновременно с этим клинок Ремина пронзил последнего из головорезов.

Трис выскочил на улицу, преследуя убежавшего слугу, но в наступившей темноте того уже не было видно. Вернувшись, он обнаружил шесть тел на полу, три из которых не подавали признаков жизни. Двоих головорезов убил Ремин, одного — Алина. Повернувшись к шлюхам в углу, Трис молча указал им на дверь. Они исчезли так быстро, словно просто растаяли в воздухе.

Алина стояла над поверженным врагом, все еще держа в руках окровавленный нож, и мелко дрожала. Трис подошел и ласково погладил по голове. По телу девочки прошла судорога. Она отбросила оружие и, прижавшись всем телом к Трису, сквозь слезы зашептала:

— Я не хотела, клянусь, не хотела. Но он схватил меня там, где нельзя трогать…

— Успокойся. — Трис сжал руками плечи девочки и немного отстранил ее, чтобы посмотреть в глаза. — Ты все сделала правильно. На добро всегда отвечай добром, на грубость — грубостью, на коварство — коварством, на жестокость — жестокостью.

— Оказывается, ты умеешь вырезать ножом не только куклы! — Ремин весело подмигнул, вытирая кровь с клинка и пряча его в ножны. — Поздравляю с боевым крещением! Это дело надо отметить. Эй, хозяин!

Тотчас же появился пухлый хозяин гостиницы, подобострастно улыбаясь. Он долго жил в страхе перед Варроном-ап-Ги и его людьми, но два молодых человека и девочка, неожиданно победившие его прежних мучителей, внушали теперь еще больший ужас.

— Что прикажете, господа? — Толстяк совершил невозможное, согнувшись в поклоне почти до земли.

— Сколько комнат они занимали? — Трис показал на лежащие тела.

— Три, господин.

— Ты еще кого-нибудь ждешь сегодня?

— Нет, господин. Из-за того, что здесь жил Варрон-ап-Ги, все остальные постояльцы разъехались.

Трис хотел напомнить толстяку, что их-то он принял, не предупредив о дурной славе своих жильцов, но передумал.

— Отнеси тела наверх. Живых в одну комнату, мертвых — в другую.

— Прибери тут все, — добавил Ремин, — и снова неси еду. Мы успели проголодаться.

Появились несвежие служители гостиницы, в том числе и знакомый конюх. Они выполнили распоряжение Триса, который лично проследил за перемещением подававших слабые признаки жизни Клостера и двух его громил. Потом Трис выставил из комнаты с полуживыми телами удивленных слуг и заперся изнутри.

Тем временем следы сражения были убраны, и на столе перед Ремином и Алиной появились свежие кушанья. Теперь-то уж им подали самое лучшее: апельсины, виноград, сушеные дыни и абрикосы, нежное мясо барашка и, конечно, лучшее вино. Вскоре сверху спустился Трис, едва заметно пошатываясь от усталости. Хозяин долго сопел и стонал, пока не решился задать вопрос:

— Я еще не вызвал солдат и ничего не сообщил коменданту, хотя обязан был это сделать. Вы прикажете?

— Утром. — Отрезал Трис, наливая себе полную кружку вина. — Утром, когда мы уедем, ты пойдешь к коменданту и скажешь, что благородный Клостер Варрон-ап-Ги и его люди передрались из-за женщин. Трое погибли, трое всю ночь провалялись без сознания. Нас ты не видел, и никогда не слышал, что где-то есть такие люди. Ясно?

— Все понял, господин. — Толстяк замялся. — Только когда Варрон-ап-Ги придет в себя, он меня сразу разоблачит.

— Клостер Варрон-ап-Ги подтвердит все твои слова. — Веско сказал Трис и так посмотрел на хозяина «Трех разбитых горшков», что у того сразу пропало желание узнавать подробности.

— За первый бой будущей великой воительницы! — Поднял чашу с вином Ремин. — И за ее первую победу!

— Которая не доставила «воительнице» ни капельки радости. — Тихо добавила Алина, пригубив разбавленное водой вино.

Друзья начали праздничный ужин. Слуги, словно тени, мелькали по комнате, поднося новые тарелки с фруктами и овощами. Трис кинул им несколько серебряных монет, но даже и без всякой оплаты те готовы были пресмыкаться перед сильными мира сего.

— Трис, можно посмотреть на оружие, которым ты уложил Варрона-ап-Ги? — Попросил Ремин.

Тот сделал левой рукой едва уловимое движение, и из его рукава в ладонь легко, словно серебристая змейка, скользнула цепь. Он положил оружие на стол и сказал:

— Длина цепочки должна быть точно в половину расстояния между разведенными в ширину руками ее владельца. У нас такую цепочку с гирьками на концах называют «манрикигусари».

Ремин сжал в кулаке один конец цепочки и попытался покрутить ею, как это делал Трис во время сражения. Но цепь внезапно обернулась вокруг его руки, и Ремин едва успел увернуться от гирьки, летящей в голову. Возвращая цепь Трису, он заметил:

— Опасная вещь, непослушная. Мне привычнее меч или копье. А тебе, я вижу, и оружия не надо, ты голыми руками воюешь хоть куда. Я даже и не слыхал, что люди могут победить вооруженных мечами воинов при помощи одной цепочки.

Триса так и подмывало прочитать друзьям лекцию о развитии боевых искусств на Земле после Перехода Этла-Тиды. Ведь цивилизация Этла-Нитов практически не имела представлений ни о единоборствах ни, тем более, о рукопашном бое. Однако он ограничился фразой:

— Я не люблю потасовки, но если приходится защищаться, то действую быстро и эффективно.

— Научите меня драться. — Внезапно попросила Алина, внимательно слушавшая разговор двух воинов.

— Дерутся пьяные ублюдки вроде этих. — Ремин показал взглядом наверх, не то указывая на комнаты, где лежали побежденные злодеи, не то намекая на их души, отбывшие в лучший мир. — Дерутся те, кто не обучен ведению боя. А мы — сражаемся. Сражаемся, когда вынуждены защищать свою честь и свою жизнь. И поэтому побеждаем.

— Тогда научите меня сражаться.

— Научим. — Одновременно сказали Трис и Ремин и, переглянувшись, рассмеялись над этим совпадением.

— Наконец-то я могу отдохнуть. — Блаженно выдохнул Трис, падая на кровать. — Никто даже представить не может, как я устал за эти семь дней.