Мужчина, который забыл свою жену - Джон О'Фаррелл

Но отступать некуда. Я пригладил волосы, одёрнул рубашку и решился. К моему удивлению, из-за двери донёсся громкий лай. Собака! Но мне никто ничего не сказал о собаке. Между тем, судя по звукам, здесь жил настоящий сторожевой пёс — и грозное рычание не утихало. Мэдди нет дома. А я-то был уверен, что застану её, если видел около дома всего пару часов назад. До меня дошло: я ведь понятия не имею, работает она или нет. Видимо, бессознательно предположил, что моя жена домохозяйка. Я нажал на клавишу ещё раз, на тот маловероятный случай, что она не расслышала, и это вызвало новый приступ лая.

Заглянув в щель почтового ящика, я самонадеянно позвал: «Привет?» — и поведение пса внезапно изменилось. Он радостно заскулил, узнав меня, хвост завертелся с такой силой, что увлек за собой всё туловище вплоть до головы. Здоровенный золотистый ретривер страстно облизал мои пальцы, просунутые в щель, отскочил, издал ещё несколько восторженных приветственных воплей и вновь кинулся маниакально целовать мне руку Я даже не задумывался, люблю ли собак, но к этому созданию ощущал инстинктивную симпатию.

— Здорово, приятель! И как же тебя зовут? Ну да, да, это я! Помнишь меня? Я, поди, водил тебя гулять?

Заветное слово привело пса в исступление, и я тут же почувствовал себя виноватым, что подал надежду, хотя собирался вновь покинуть его.

Стоя на тротуаре, я изучал дом, пытаясь понять, что за люди тут живут. Потом перешёл на другую сторону улицы, для лучшего обзора. Дом сохранился чуть хуже, чем окружающие постройки: краска на балюстраде местами облупилась, половина входной двери — из толстого старинного разноцветного стекла, другая половина — просто деревянная. Но я смотрел и думал, какой же красивый дом мы создали. У него был собственный характер, в этих ярких ставнях и замысловатых эркерах. В причудливой застеклённой башенке на крыше нашлось бы место, пожалуй, только для одного человека, зато там можно спокойно читать или глазеть на Лондон с высоты. Мансардные окна, выступавшие над серой черепичной крышей, видимо, освещали уютные детские комнаты с покатыми потолками. На втором этаже был балкон, и со своего наблюдательного пункта я разглядел выцветший навес над той его частью, что выходила в сад, где последней осенней медью сияли заросли дикого винограда.

Я представил, как летним вечером сижу на этом балкончике с Мэгги, за бутылкой холодного белого вина, а наши дети резвятся в саду. Интересно, это смутное воспоминание или просто фантазия о недостижимом, из-за семейных проблем, идеале? Глядя на свой дом свежим взглядом, я не мог отделаться от мысли, что именно тому, прежнему Вогану необходим был психиатр, если он готов был добровольно отказаться от всего этого.

Я так увлёкся размышлениями и мечтами, что и не заметил, как к дому приближается машина. Увидев, кто за рулем, я впал в панику и нырнул за припаркованный неподалеку фургон. Скрючившись в три погибели, я наблюдал за происходящим в боковое зеркальце. Мэдди, поглядывая в открытое окошко своего автомобиля, лихо вписалась в тесное пространство, а я отчего-то почувствовал гордость за неё. Она вышла из машины — стильная и гораздо более деловая женщина, чем мне показалось в первый раз. Свободное ярко-оранжевое пальто, высокая причёска приоткрывает крошечные серьги в ушах.

И вновь я подумал, что произошла какая-то чудовищная административная ошибка — власти по чьему-то недосмотру инициировали процесс развода. Ни один из нас, безусловно, не мог подать соответствующего заявления. С чего бы мне не хотеть жить с такой роскошной женщиной? Вот он, мой шанс достойно представиться своей собственной жене.

Но едва я шагнул из своего укрытия, открылась пассажирская дверь, и, заметив выбирающегося наружу мужчину я юркнул обратно. Они вдвоём с Мэдди принялись вытаскивать из багажника большие картинные рамы и переносить их ко входу в дом. Кто он такой? Деловой партнёр? Брат? Любовник? Мужчина был моложе меня и слишком легкомысленно одет для простого курьера. Он равнодушно ставил раму у входной двери и тут же возвращался за новой. Мэдди что, художница? Хозяйка галереи? Отчего Гэри с Линдой об этом не упомянули? Точнее, почему я ни о чём не спросил? В идиотской позе, чуть ли не припав к земле, я чувствовал себя всё более неудобно, даже голова слегка кружилась, но не мог двинуться с места, сжигаемый любопытством и желанием получить ключ к разгадке этого ребуса. Они явно знакомы, но никаких намёков на характер их отношений. Парень ловко управлялся с тяжёлыми на вид предметами. Может, она купила его работы, а он просто помогает с их доставкой? Но это подразумевает несколько более тесные отношения, чем просто покупка у случайного уличного художника. Я решил подождать и посмотреть, зайдёт ли парень в дом или отправится по своим делам.

Мэдди открыла дверь, похлопала по спине пса, который радостно подпрыгивал, приветствуя её, вилял задом и восторженно скулил — точно так же, как и для меня несколько минут назад. Я с облегчением убедился, что домашний любимец никак не реагирует на мужчину, затаскивавшего подрамники в коридор. Пёс нервно понюхал воздух, но вместо того, чтобы последовать за хозяйкой, бросился вниз по ступенькам. Мэдди позвала его, однако пёс явно что-то учуял и помчался по улице, игнорируя призывы хозяйки. Я видел её встревоженное лицо. Она отставила картину и кинулась за псом. Наверное, такое поведение совсем на него не похоже, но запах неудержимо влек пса куда-то.

И тут я сообразил — это же мой запах! Собака, видимо, мчится прямиком к моему укрытию, Мэдди спешит следом и вот-вот обнаружит меня в засаде. Так и состоится наша первая встреча после разлуки: я в роли наглого шпиона со странным заболеванием мозга. Тенистый проход за моей спиной уводил к соседнему дому. Я рванул туда, обогнул деревянный сарай и прижался к стене. В тот же миг пёс настиг меня и, ожесточенно виляя хвостом, принялся подпрыгивать в попытке облизать мне лицо.

— Вуди! Вуди! — Голос Мэдди раздавался всё ближе.

— Вуди, домой, — прошептал я, но псу хоть бы хны.

— Вуди, ко мне! — взывала Мэдди.

— ВУДИ, ПЛОХОЙ ПЁС! — отчаянным шепотом рявкнул я. — ДОМОЙ, ПЛОХОЙ ПЁС, МАРШ ДОМОЙ!

Удивительно, но подействовало — разочарованный Вуди нехотя развернулся и потрусил в обратную сторону.

— Вот ты где, противная псина! — услышал я и удивился звучанию её голоса.

У неё был легкий северный акцент — ливерпульский, наверное, не знаю.

Но я теперь был в безопасности. Сюда она не заглянет, так что можно спокойно подождать, а потом тихонько ускользнуть. Больше всего на свете мне хотелось увидеть её вновь, но мысль о том, чтобы преподнести ей печальную новость, приводила в ужас. Прикрыв глаза, я уткнулся лбом в пахнущую креозотом дощатую стену и шумно вздохнул.

— Прошу прощения, что вы делаете в моём саду? — возмущённо произнес аристократичный голос. Обернувшись, я увидел плотного румяного здоровяка лет шестидесяти, в руке он держал бокал, по всей видимости, с джин-тоником. — О, Воган, это вы! Простите, а я подумал, что в сад прокрался злоумышленник. Как, чёрт побери, поживаете? Сто лет вас не видел.

— Ой, э-э… здрасьте!