Женский клуб по вторникам - Лиза Бэт Коветц

— Ага. Слушай, папуля, я пришла, потому что хотела спросить у тебя кое-что о твоей сестре.

— О какой? Шлюхе или домохозяйке? Или о той, которая лесбиянка?

У мистера Фитцпатрика было только две сестры.

— Об Эстелле.

— О шлюхе.

— Как она стала такой? — спросила Лакс.

— Это похоже на процесс варки яиц вкрутую. Какие-то достаточно крутые, их можно снимать с огня и чистить, а другие просто вытекают, — философствовал отец Лакс, сидя на больничной койке.

Лакс задумалась.

— Ну, а что это значит? Что она именно такой и была?

— Да. Потому что именно этим она решила заниматься после того, как мой отец вышвырнул ее из дома за то, что в шестнадцать лет она родила ребенка от парня, который не собирался на ней жениться. Ублюдок-морячок, который просто проезжал через город. Она могла бы мыть полы или найти парня, который женился бы на ней, как сделала твоя мама. Решения. Решения.

— У нее был ребенок? — спросила Лакс. Она никогда не слышала о ребенке «просто-тетки».

— Ага. Она отдала его. Мне нравилось притворяться, что это я ее ребенок, которого она отдала, потому что тогда она приносила мне мороженое и штопала мои раны, когда мне доставалось от твоего дедушки. Я слышал от лесбы, что она умерла без денег и друзей.

Лакс знала, что «просто-тетка» умерла, имея на руках внушительную сумму денег и собственность, записанную на ее имя. По завещанию она оставила деньги нескольким благотворительным организациям и одной благодарной сиделке. Она давала хорошие советы, например, быть сильным и честным с собой. Лакс легко могла представить, как тетушка «просто-тетка» приносит мороженое и утешает маленького напуганного мальчика. Но у нее не укладывалось в голове, что тетушка стала проституткой из-за дерьмовой семьи и нежелательной беременности. Ведь именно она всегда советовала ей удостовериться, что то, чем она занимается, делает ее счастливой. Лакс сказала своему не совсем вменяемому отцу, что сомневается в правдивости этой истории. — Она была не такой.

— Конечно, когда ты с ней познакомилась, она уже не была такой. Проще послать мир к черту, когда у тебя много денег, — заявил отец Лакс, а потом, к собственному изумлению, добавил: — Или чек за долговременную нетрудоспособность.

Лакс ждала, пока он перестанет хохотать. Она хотела рассказать ему про дом, который унаследовала от его сестры. Он не осудит ее, как это сделала бы мать, но, возможно, отберет у нее дом. Не весь сразу. Несколько небольших ссуд медленно унесли бы все ее деньги. И все же она размышляла над тем, должна ли она дать что-то ему, когда продаст дом. Он был мил и добр, и у него почти всегда болело тело. Лакс сидела молча и думала, может ли она дать ему штуку долларов для облегчения боли, избежав подозрений и протянутых ладоней матери и братьев.

Пока она сидела так, пытаясь придумать, как поступить, вошла медсестра и воткнула шприц в трубку, которая тянулась к его руке.

— Что вы ему даете? — спросила Лакс.

— Морфий, — ответили отец и медсестра одновременно. Сестра просто констатировала факт. Отец произнес это слово так, будто лекарство было особым десертом, а он — послушным мальчиком.

— Слушай, тыковка, — начал отец очень серьезным тоном, — я собирался поговорить с тобой кое о чем, но я не знаю, как сказать это, так что я просто скажу. Мне не нравится этот парень, Карлос, с которым ты встречаешься.

— Мы расстались, — сказала Лакс, и на лице ее отца внезапно засияла счастливая улыбка.

— Проблема решена, — пробормотал он и погрузился в лекарственный сон, несущий освобождение от боли.

Выпив пива и похихикав с Эйми и Марго, Брук села на поезд в 19.10 до Кротона-на-Гудзоне, где находилась ее студия. Это была красивая комната со старыми деревянными полами и большими окнами, перестроенная специально для Брук, с учетом ее пожеланий. Свет был идеальным. Брук рисовала здесь уже многие годы и создала свои самые замечательные работы под этой крышей. Единственным недостатком этой студии являлось то, что когда-то этот летний домик у бассейна принадлежал ее родителям и напоминал ей, что большинство удобств и независимость достались ей не потому, что она была талантлива, а являлись результатом успешных инвестиций предыдущих поколений.

Брук вошла в дом, прогулялась до кухни и открыла холодильник. Она достала ростбиф, горчицу, вчерашний фокаччо и начала делать сандвич.

— О! Я тебя не заметила, — воскликнула Брук.

Ее мать сидела в темноте кухни, курила сигарету и размышляла о собственной дочери. Как и она, Брук была красивой блондинкой, стройной от природы, с длинными ногами и фарфоровой кожей. В приглушенном свете они казались сестрами-близнецами, хотя у матери не было вытатуированного внизу спины средневекового дракона, с лапами, растянувшимися по ягодицам, и хвостом, закручивающимся по внутренней поверхности бедра левой ноги.

— Я рада, что ты приехала. Билл Симпсон хочет, чтобы ты пошла с ним на бал Ассоциации мышечной дистрофии в субботу. Ты бы позвонила ему сегодня.

— В эту субботу? — спросила Брук.

— Нет, бал Билла Симпсона двадцать пятого числа, — пояснила мать.

— М-м-м, — Брук пыталась вспомнить, что запланировала на эти дни, — он сказал, во сколько это мероприятие начинается?

— Он вообще ничего не говорил. Я узнала об этом от его матери. Тебе следует позвонить ему сегодня. Билл стал таким красивым мужчиной. И кажется, он тебя очень любит.

— Да. Любит.

— Ты собираешься ему позвонить?

— Конечно.

— Сегодня?

— Я позвоню ему завтра, мам.

— Тебе следовало выйти за него замуж, когда он сделал тебе предложение.

— Я не хотела выходить замуж такой молодой.

— Удивительно, что он ждет тебя так долго.

— Да, мам, удивительно.

— Но я не видела вас вместе уже несколько месяцев.

— Знаю.

— Вы что, расстались?

— Нет, просто решили не торопиться, — ответила Брук.

Ее мать хотела спросить, почему. Спустя десять лет, она все еще не могла понять, из-за чего не состоялась грандиозная свадьба, которую она начала планировать с момента, когда ее дочь Брук начала встречаться с Биллом, красавцем, сыном Элеоноры Симпсон. Событие давно было просрочено, а теперь Брук говорит о том, что не хочет торопить события. «Что моя красивая девочка делает не так? Что останавливает ее в поисках хорошего мужа?» — подумала мать.

— Завтра придет Кэрол с детьми, — сказала она вместо этого. — Ты можешь остаться?

— Да, конечно.

— Завтра у Эммы день рождения.

— Я знаю.

— Седьмой.