Демоны брельского двора - Инна Мар

надеждам Ирены севардка не выкинула ее из своей развалюхи за ближайшим поворотом, а привезла в старый особняк в Боабдиле и даже вызвала для нее врача. Ирена не сомневалась, что змея все же намерена ей отомстить каким-то изощренным способом, и никак не могла взять в толк, где подвох, потому решила, что ночью надо дать деру, однако уже через полчаса начала проваливаться в сон под раздраженное карканье какой-то старухи, раздававшееся из-за двери.

В последующие дни подвох также никак не проявил себя: Ирену продолжали кормить и лечить, а когда ей стало получше, севардка заявилась к ней собственной персоной и предложила место своей служанки. Со вздохом подавив острое желание гордо послать новоявленную благодетельницу куда подальше, Ирена согласилась, не подозревая, что поступает на службу к дьяволу.

6

Альда Монтеро-и-Бевиль стояла в парадном зале старинного фамильного особняка Льянсолей и рассматривала портрет танны Аньелы, той самой, которая двести лет назад вышла замуж за одного из спесивых Эртега. Эртега на правах одного из самых древних и славных родов Брелы были спесивы, горды, надменны и заносчивы всегда, однако два века назад, превратившись в один из столпов династии Базасов, они сделались совершенно невыносимыми. Танна Аньела поначалу жаловалась на новообретенных родственников в своем дневнике, что дескать, они смотрели на нее с таким презрением, словно она была кухаркой, а не благородной дамой, однако позже ей все-таки удалось сладить с ними.

Танна Аньела вошла в хроники, как женщина весьма выдающаяся. Хронист Элиас писал о ней «Танна Аньела Эртега была красива и очень популярна при дворе, однако же своим главным оружием она избрала не женское обольщение – в любой разговор она добавляла щепотку соли, и вскоре все к этому так привыкли, что любое другое общество казалось им пресным». В свое время танна Камилла долго ломала голову над тем, что конкретно имел в виду хронист под одной из этих странных неясных метафор, которые так любили писатели позапрошлого столетия. Она изо всех сил оттачивала искусство беседы, старательно добавляя в разговоры соли, не забывая и об обольщении, разумеется, и оба этих оружия обеспечивали ей неизменный успех. Однако, как стало понятно с недавних пор, то ли соль гнусной полукровки Эртеги была соленее, то ли дело было вообще не в соли, но Камилла медленно, но верно уступала свои позиции.

Тут она неожиданно заметила, что у дамы на портрете, похожей на нее как две капли воды, родством с которой она так гордилась, выражение лица было точь-в-точь как у проклятой Эртеги.

Танна Камилла, вконец расстроенная подобным ударом в спину со стороны почитаемой родственницы, вышла из зала. Яростно тряся колокольчиком, она вызвала слугу и приказала заложить карету. Пора было возвращаться во дворец – однако прежде следовало заехать на улицу Феррери за письмом.

Шум городских улиц со всех сторон облеплял карету, пытаясь проникнуть внутрь, но танна Камилла ничего не слышала. Мысли ее, как и всю последнюю неделю, занимала соперница. Она испытывала настоятельную потребность позлословить о ней, однако была лишена такой возможности и ужасно страдала.

Дело было не в том, что никто не желал злословить о ее врагине, нет, такого не могло произойти с брельскими придворными – как бы неплохо они к вам не относились, они всегда готовы перемыть вам кости, на этот счет можете быть спокойными – просто стоило разговору зайти об Эртеге в ее присутствии, как на лицах собеседников появлялись какие-то двусмысленные улыбки и отвратительное сочувственное выражение, вследствие чего, Камилла решила всячески избегать упоминания о ней, изредка отводя душу в разговорах с волочившемся за ней Дамиани, которого она всячески науськивала.

Едва она обрела утерянное душевное спокойствие и веселость, как ее настиг новый удар: Дамиани переметнулся во вражеский лагерь. Предательство поклонника и союзника оказалось тяжелой потерей, однако она справилась и с этим. Прежде всего следовало наказать изменника, что было самым простым, поскольку тот имел обыкновение нести всякую околесицу, причем околесицу для него весьма опасную. Как только Сид вернулся, она рассказала ему про насмешки Дамиани, дала почитать его вирши и заказала портному новое черное платье с оторочкой из оранского кружева. Мерзавец остался жив, чему она очень удивилась, но в целом не слишком огорчилась, поскольку имела характер вспыльчивый, но незлобливый.

Однако то, при каких обстоятельствах произошло возмездие, стало для нее очередным потрясением. Беспечно улыбаться под пристальными злорадными или сочувствующими взглядами было настоящей пыткой, однако она с двенадцати лет жила при дворе и умела держать себя в руках при любых обстоятельствах.

Альда решила, что самым разумным будет сделать вид, что ничего не произошло, и в общем-то так и было, хотя ее и подташнивало от ужаса при мысли, что Меченый может последовать за Дамиани. Следовало дождаться удобного случая и нанести удар наверняка. Главное было не поддаваться панике, наблюдая, как врагиня, словно вода, просачивается повсюду и заполняет все окружающее пространство. Самое поразительное, что Эртега вовсе не отличалась какой-то льстивостью, угодливостью или просто чрезмерной любезностью, как можно было ожидать от человека в ее положении. Казалось даже, что она вовсе и не стремится к успеху и признанию. Тем не менее, Камилла с бессильной яростью наблюдала, как каждый день сдается на ее милость очередная крепость. Последний бастион пал не далее, как вчера: это была принцесса Мелина. Танна Камилла возлагала на нее большие надежды, поскольку принцесса вовсе не обрадовалась появлению в своем ближайшем окружении особы столь сомнительного происхождения и воспитания. Все фрейлины принцессы являлись блестящими светскими девицами из лучших семей страны, а Эртега, как ни крути, была бастардом и наполовину простолюдинкой, к тому же совершенно незнакомой с дворцовыми порядками, и первое время ей приходилось туго, как докладывали Камилле служанки (она повсюду имела своих людей). На Эртегу насмешки и нападки свиты принцессы не производили ровно никакого действия, иногда даже казалось, что они ее забавляют, во всяком случае, ни гнева, ни огорчения она не проявляла, а иногда отвечала так, что девицы прикусывали языки. Однажды, впрочем, она предложила принцессе избавить ее от своего присутствия, поскольку, как она сказала, она видит, что ее высочеству ее общество не доставляет удовольствия. Мелина, которой такой поворот событий грозил объяснением с королем, сквозь зубы процедила, что танна Эртега ошибается, и ей нужно просто больше стараться, чтобы соответствовать своему высокому положению. То ли этот разговор оказал какое-то действие, то ли принцессу и ее фрейлин утомили потуги задеть новенькую и вывести ее из себя, однако вскоре