Демоны брельского двора - Инна Мар

не раз приходилось наблюдать, как его мнения спрашивали люди, занимавшие гораздо более высокое положение, и охотно ему следовали. При этом Меченый ни во что не вмешивался, ни в каких интригах не участвовал и казалось, вообще был лишен честолюбия, хотя Амато подозревал, что это было только видимостью. Однако же он никого не трогал, и надо было быть совершенно дурным мальчишкой, как Дамиани, чтобы лезть на рожон и задирать его.

При дворе о нем ходило множество самых разных слухов: шептались, в юности он был бретером и зарабатывал себе на жизнь, провоцируя ссоры и вызывая на дуэль людей, неугодных его нанимателям – распространенный в Южных Землях вид заказного убийства; что не чурался он также и грабежей на больших дорогах; и что его дружба с королем держалась на том, что он порой избавлял его величество от докучавших ему людей без огласки; что жена его, категорически не одобрявшая его связи с альдой Монтеро и просившая у Примасерата дозволения на развод (разводы в Бреле были делом куда более редким, чем в Рамале и Лигории, но все же случались), погибла уж слишком своевременно. И глядя в серо-зеленые волчьи глаза командора, из которых на беднягу Дамиани смотрела сама смерть, Амато постепенно проникался уверенностью, что напрасно он почитал эти перешептывания досужими выдумками.

Между тем Дамиани был уже покрыт кровью с ног до головы и едва держался на ногах Далия, до сего момента словно пребывавшая в оцепенении, как и сам Амато, вдруг повернулась к нему и схватила за руку.

– Идите за стражей, – шепотом приказала ему она. – Быстрее!

Амато поколебался, оценивая целесообразность этого поступка, но она смотрела на него своими горящими умопомрачительными глазами, и он решил, что есть смысл попробовать. Почти бегом он направился ко дворцу.

Гвардейцы находились в главном корпусе. Лейтенант Шевель, выслушав Амато, задумчиво почесал затылок.

– Вираускас, Касьянас, со мной! Командору, видать, снова вожжа под хвост попала…Каррерас, давай за хирургом и носилками.

Они не спеша направились к часовне Марсалы.

– Вы можете идти побыстрее? – воскликнул Амато, теряя терпение.

– Дык это, альд-то ваш все равно уже не жилец, куда торопиться-то? – невозмутимо ответил лейтенант.

Когда они подошли к пятачку, где происходил поединок, взглядам удивленных гвардейцев открылась необыкновенная картина: Далия, стоя на коленях перед раненым, перевязывала его белыми тряпками, подозрительно похожими на остатки нижней юбки. Дамиани лежал без сознания на расстеленном камзоле, его полностью пропитанная кровью рубашка валялась на траве рядом. Меченый стоял чуть поодаль и безучастно наблюдал за происходящим. Через несколько минут подоспел хирург и гвардейцы с носилками. Альда уложили на носилки и понесли во дворец.

Далия молча смерила командора взглядом, вздохнула, сокрушенно покачала головой и, по-прежнему не произнося ни слова, последовала за носилками. Они дошли до комнаты, которую занимал хирург и остались стоять у дверей, ожидая его заключения.

– Теперь вы, наконец, расскажете, что произошло? – спросил Амато в третий раз. – Я сначала предположил, что Дамиани потерял сознание и Рохас был вынужден прекратить эту бойню, поскольку дуэлью ее уже трудно было назвать, но судя по вашему загадочному виду, я ошибся.

Девушка встряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли.

– Не совсем. Когда Кловис отступил на пару шагов, я бросилась между ними и попросила командора остановиться.

Амато так изумился, что почти не обратил внимания на это резанувшее его «Кловис».

– Что вы сделали? О, боже, вы не понимаете, насколько это было опасно!

Она посмотрела на него с простодушным удивлением.

– Опасно? Почему? Я не писала про командора никаких стихов.

Амато закатил глаза. Действительно, что может знать девушка, которая из родительского дома попала в монастырь, а потом в дом тетке-затворнице, о том, что происходит с мужчинами, которые впадают в раж сражения…

– Кроме того, мне кажется, тан Рохас испытывает ко мне вполне добрые чувства.

– Вам это только кажется, – фыркнул Амато. – Меченый ни к кому не испытывает добрых чувств, кроме, пожалуй, короля и альды Монтеро.

– Как вы строги к командору, – засмеялась Далия. – Но, возможно, раз я похожа на альду Монтеро, он мог перенести на меня часть своих добрых чувств?

– Вряд ли. Принц тоже похож на короля, а Рохас его терпеть не может… И его друзей, – некстати вспомнил он.

В голове Амато мелькнула какая-то мысль и исчезла, прежде чем он успел ее ухватить.

– Неужели? – в голосе ее зазвучал неподдельный интерес. В ее голосе всегда звучал неподдельный интерес ко всему, что рассказывал Амато, начиная с ручной мыши, с которой он играл в детстве, и заканчивая разницей между ямбом и хореем. Для Амато, который не привык к такому вниманию, поначалу это было вещью приятной и волнительной. – Кстати, вы не знаете случайно, куда и зачем ездил тан Рохас? Его ведь не было в городе чуть ли не с января, как мне говорили.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился хирург.

– С таном альдом все в относительном порядке. Раны неглубоки, ему нужно восстановиться после большой потери крови. Ему необходим покой, – добавил он, многозначительно глядя на них. Они поблагодарили его и сочли за благо удалиться.

– А командор Рохас, действительно, превосходный боец, – неожиданно сказала Далия, – а я думала, что слухи о его мастерстве сильно преувеличены.

– Почему вы так думали? – изумился Амато.

– Я видела, как он вчера утром фехтовал со своими гвардейцами, недалеко от часовни. Он пропустил два удара.

– Пропустил два удара? Рохас? – не поверил Амато. Девушка, однако, со всей уверенностью кивнула. – Он вернулся накануне ночью, может быть, ему не удалось отдохнуть и выспаться? Или просто был пьян с утра. Или… увидел вас и был сражен наповал вашей красотой.

Она взяла его под руку и промурлыкала:

– Я вам говорила, что вы необыкновенно проницательный и приятный молодой человек?

– Кажется, да, – засмеялся он, – но не так часто, как следовало бы.

5

Камеристка благородной девицы танны Далии Эртега Ирена Страволь, когда-то давно именуемая Вискайской Гиеной, а после заселения в Торен получившая от дворцовой прислуги прозвище Ирена-Чума, мирно спала. Ей снилось, что они с Пако-Ножом снова были вместе, и как в старые добрые времена, грабили незадачливых путников на дороге в Арлас. Вот очередной экипаж остановился перед брошенным поперек дороги бревном, Ирена подскочила к карете, дернула за дверцу и в ужасе отпрянула. Из глубины кареты на нее смотрело разгневанное лицо танны Далии. В ту же секунду с невиданной силой в лицо ей ударила подушка, потом еще и еще. «Сколько их там у нее?», подумала Ирена. В какой-то