Спаси меня, если сможешь - Ольга Християнчук

Мужчина снова смотрит на меня, но на этот раз в его взгляде интерес. Я смущаюсь от такого внимания.

— Так это она? — Саша с пониманием улыбается и возвращается к работе. — Ты ведь говорил, что ее больше не увидишь. А привел к себе домой.

— Не смог иначе, — придирчиво смотрит в лицо мужчины, а тот в ответ кивает.

Зато я ничего не понимаю. Зарождаются мутные подозрения, и я подхожу к столу.

— Разве это не ваша квартира? — спрашиваю у Александра.

— Нет, — улыбается тот. — Моя напротив. Жена не позволяет принимать клиентов на дому, еще и в столь позднее время.

Я недовольно смотрю на Давида. Какая наглость. Привлек обманом в свой дом. И чего он хочет этим добиться? Со мной подобные игры не пройдут. Я нависаю над его головой, но он делает вид, что не замечает моего возмущения.

— Хорошо, что ты уже дома, — сухо говорю к парню. — Теперь я могу оставить тебя.

Я разворачиваюсь идти, но Давид срывается с места и хватает меня за руку.

— Надежда, подожди, — умоляющим взгляд заставляет остановиться. — Останься на минутку. Саша закончит и я отвезу тебя. На улице ночь, я не отпущу тебя саму.

Что-то в его выражении лица задерживает меня. Я остаюсь хоть и недовольна его уловками.

Врач быстро справляется со своей задачей, и попрощавшись с нами, покидает квартиру.

— Ты заманил меня в свой дом, — строго начинаю говорить, скрестив руки на груди. — Чего ты хотел этим добиться?

— Если бы я сказал, что это моя квартира, ты бы не поехала, — признается. — А я просто хотел провести с тобой немного времени. Тот засранец Степан испортил нам прогулку.

Я немного смягчаюсь, понимаю его, ведь сама хотела того же.

Он сокращает между нами расстояние, тянется здоровой рукой и легонько трогает пальцами моего лица. В этом месте кожа начинает пылать, становится тяжело дышать. Парень замечает мою реакцию, довольно улыбается, наклоняется так близко, что я чувствую его запах.

— Неужели ты думаешь, что я так просто тебе сдамся, — хочу сказать жестко, но получается неуверенный шепот.

А самой нравится его близость. Тело положительно на него реагирует, а мысленно летают образы поцелуев. Я желаю его губ, хотя никогда в этом не признаюсь.

— Держи оборону крепче, — произносит возле моего уха. — Я довольно упрям ​​и назойлив.

Он находит мой рот и целует уверено и без разрешения. И все мои протесты мгновенно рассыпаются. Я задыхаюсь, наслаждаюсь моментом. Пусть хоть раз испытать его губы. Позволить себе слабость.

Давид стонет, усиливает напор, прижимает меня к стене. Я ощущаю его желание. Моя бы воля сдалась бы ему. Но понимаю, что это не правильно, что потом пожалею.

— Давид, нельзя, — едва шепчу, оторвавшись от него на секунду.

Он отстраняется не сразу, тяжело дышит, глаза закрыты.

— Но ведь ты не против, — отчаянно произносит.

— У тебя девушка, — призываю к умному, а сама молю себе не потерять того ума.

Давид неохотно отходит, и становится сразу холодно. Чувствую себя одинокой.

— Да, — наконец соглашается, словно с приговором. — А ты с Дмитрием. Он все же мой друг.

Потребовалось несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл его слов.

— Я не встречаюсь с Дмитрием, — удивленно говорю ему. — Откуда ты это взял?

Давид смотрит на меня растерянным взглядом, а потом его лицо становится строже, в глазах появляется решительность.

— Я его прибью, — разъяренный Давид не успокаивается и меряет шагами кухню своей квартиры.

— Не понимаю для чего ему это, — сижу за столом и растерянно наблюдаю за парнем.

Он останавливается и наклоняется ко мне. Заглядывает в глаза.

— Может ты дала ему повод так думать? — спрашивает.

— Ничего подобного, — прищуриваю на него глаза. — В больнице Дима начал говорить о каких-то чувствах, но я его отшила. Не хотела больше с ним связываться.

Вернувшись домой, мы еще встречались несколько раз. Мой бывший пытался завязать отношения, но у него ничего не получилось. Я чувствовала фальшь в каждом его слове и выходит была права.

— В больнице он впервые заговорил, что вы снова вместе, — задумчиво бормочет Давид, выпрямляется и подходит к окну. Его хмурое лицо отражается в ночной тьме на стекле. — Потом время от времени намекал, что у него встреча с тобой. Я думал, вы вместе.

Давид оглядывается на меня тяжелым взглядом.

— И какая уже разница, — взмахиваю рукой, словно неважную мысль. — Что это меняет?

— Есть большая разница, — лихорадочно выговаривает Давид и подходит снова ко мне. Его взгляд переполнен эмоциями, и я задерживаю дыхание. — Иначе я бы не колебался так долго. Я бы приехал к тебе раньше. Я думал о тебе все время, желал увидеть и сдерживал себя. Не хотел тебя беспокоить. Думал, что ты влюблена и счастлива.

— С какого времени ты беспокоишься о моих чувствах? — интересуюсь сдержанно, а внутри все пылает от его слов. — Раньше ты брал, что хотел и делал, что вздумается.

— С тех пор, как ты прятала меня от вьюги и грела своим телом, — острый взгляд пронизывает меня насквозь. Он снова наклоняется, близко, заглядывает прямо в душу. — Даже после того, что я тебе говорил, как себя вел, ты отчаянно пыталась спасти меня. Не оставила. Я еще долго обдумывал наше приключение и теперь немного по-другому смотрю на некоторые вещи.

— Это обнадеживает, — едва произношу.

Его губы так близко и мне кажется, что он снова меня поцелует. Надеюсь на это. Но он резко отстраняется и снова задумчиво шагает по кухне.

— Я уверен, — появляется жесткость в его голосе. — Без моего отца не обошлось.

— Почему ты так решил? — удивляюсь.

— Потому что он полностью контролирует мою жизнь.

— Мне кажется ты преувеличиваешь.

— Преувеличиваю? — повышает голос, и я вижу взгляд загнанного зверя. Страх и тупик бушуют в его глазах. — Ты не знаешь его. Это человек привык к тотальному контролю. Он решает все, где мне жить, на кого учиться, с кем общаться. Даже моя девушка сперва была согласована с ним. С ним нет никакого компромисса, не в моем случае. Видно, ты ему в чем-то мешаешь, если решил таким образом держать нас на расстоянии.

Я с ужасом смотрю на парня, казавшегося мне самоуверенным, хозяином своей жизни, свободным делать, что хочет. А значит все наоборот, он не имеет права на собственный выбор.

— Ты хоть когда-то пробовал ему возражать?

— Он угрожает оставить меня без ничего, голым и босым на улице, — обреченно отвечает.

— Я и не сомневаюсь, — фыркаю пренебрежительно. — Нежный мальчик не хочет покидать золотую клетку. Не трать моего времени. Если б ты хотел изменить свою жизнь, то делал бы это. Жаловаться не стоит. Чтобы быть по-настоящему свободным, нужно ни от кого не зависеть и строить свою жизнь самому.