Игорь. Корень рода - Юлия Гнатюк

Когда грозное двадцатитысячное войско русов на больших и малых лодьях с бортами, уставленными боевыми щитами, появлялось возле очередного приморского града, страх охватывал непривычных к такому зрелищу жителей. Вперёд выходил кто-либо из воевод и толмач. Разговор был прост и краток.

– Выпускайте наших славянских рабов и платите откуп за то, что живы останетесь. Ежели признаем сей откуп достаточным, то не тронем вашего града, если не согласны, будет битва, и тогда каждый из вас получит либо смерть, либо участь рабскую.

Семендер, который был под Хазарией, не тронули, прошли мимо. А вот уже Дербенту досталось от русов, потому как не пожелали выполнять требования «склавинов» воины могущественного Шервана, находясь под защитой высоких каменных стен толщиной в пять локтей и высотой более двадцати локтей. Огромные неприступные стены полностью закрывали сухопутный проход всего в три версты между морем и горным хребтом, причём закрывали с двух сторон, так что град был защищён очень хорошо и мог выдержать долгую осаду. Но дружина Игоря и не думала приступом брать высоченные каменные стены, что тянулись от моря аж на горный хребет и там замыкались неприступной цитаделью. Корабли русов ворвались в порт.

Шерваншаху Али ибн Хайсаму пришлось дать бой на море, хотя он не имел хорошего флота. Хайсам направил против великолепных морских воинов – нурман, варягов, словен и русов – своё войско на барках и торговых судах.

Воины Игоря не стали ждать противника, а сами ринулись в битву. Один вид грозных боевых лодий, надёжно прикрывших свои борта круглыми щитами, ощетинившихся копьями, баграми, двигающихся в плотном боевом строю, уже сам по себе сеял страх и растерянность у противника, который шёл навстречу на разномастных, в основном, торговых судах и лодках.

Умело маневрируя, рассекая силы шерваншаха, лишая их возможности действовать согласованно и, в конечном итоге, по-настоящему сопротивляться, северные воины начали жестокую битву. Подобно грозным волкам, с ходу влетающим в овечью отару, врезались большие морские суда русов в неровный рыхлый строй разномастного флота апшеронцев, разя воинов и поджигая горящими стрелами сухие борта, мачты и настилы. Засвистели в воздухе абордажные крюки, впиваясь в брусья и доски обшивки, вскинулись ввысь и упали на борта шерванских судов мостки и брусья. Обнажив клинки, под прикрытием стрел и сулиц, ринулись, русы на противника, так неразумно решившегося оказать сопротивление и потому уже обречённого на гибель. Русы просто разметали скоропалительно созданный флот Али ибн Хайсама, сотни и тысячи его воинов упокоились на дне Хвалисского моря.

На головной лодье высился новгородский воевода Руяр. Огромный рост и тяжёлое копьё, которым он владел, как будто оно было из пустотелого камышового прута, дополняли его схожесть с Духом Вотана. Рядом шла лодья нурманских воинов во главе с сотником Рудкаром. На плечах его была наброшена медвежья шкура. Ни сам новгородский воевода, ни его воины, казалось, вообще не имели понятия о страхе, они вступали в схватку, не разбирая, вдвое, втрое или вдесятеро больше врагов перед ними.

Сеча была жестокой, но недолгой, уже к вечеру сопротивление шерванцев было сломлено.

– Где же этот самый, как ты его назвал, Али, сын Хайсама? – Спросил князь Игорь у Фарлафа, руководившего Варяжской дружиной, когда их лодьи после морской битвы сошлись борт о борт. Рядом стали лодьи начальников Воли и Руяра.

– Пока не ведаю, скорее всего, ушёл с теми, кому удалось вырваться из наших железных когтей, – ответил Фарлаф, довольно оглядывая остатки горящих и покалеченных судов шерванцев.

– Несколько быстроходных лодий ушли к берегу, едва мы начали рассекать и теснить их корабли, – прогудел новгородский воевода.

– Что ж, пусть сам себя сей Хайсамович и винит, не стал бы против, так и сражения не было бы, – заметил, сверкнув азартно горящими очами, князь.

Как стальные морские волны хлынули на берега Дербента блистающие доспехами воины Игоря, карая тех, кто пытался сопротивляться и захватывая добычу и пленников в приглянувшихся богатых домах, торговых лавках, на базарах, в храмах, мечетях и синагогах.

Весть об ужасных беспощадных русах, подобно пожару, разом охватила град. Всяк житель спешил укрыться или спешно покинуть дом, но далеко не всем сие удавалось. Несколько дней претерпевал Дербент нашествие северных воинов. Наконец, собрав добычу и пленных, с осевшими от тяжести чревами судов, они двинулись дальше вдоль берега, сея страх и разорения в некогда тихих зажиточных и благополучных градах побережья.

Гарнизоны этих градов и островов, привыкшие не столько сражаться, сколько играть на посту в кости, не смогли оказать серьёзного сопротивления норманнам, варягам и русам, а кто всё-таки осмеливался, того ждала участь быть немедля разбитым, а значит – либо умереть в бою, либо пополнить отряды пленников.

В иных местах, где русов-рабов было много, они расправлялись со своими хозяевами, вооружались и присоединялись к воинам Игоря.

Князь, стоя на лодье, оглядывал море. Яркое полуденное солнце щедро изливало свет, зелёная морская волна билась о каменистый берег, поросший невысокими кустами, по склонам теснились дома из жёлтого и белого ракушечника с плоскими крышами.

– Хорошее место здесь, много товаров и податей с них можно получать, владея хотя бы частью Хвалисского моря и сухопутными караванными тропами. Сии края ревность у хазарских владык давно вызывают, потому как на пути из Асии в Европу лежат, оттого и первая дань, и лучшие товары тут, – молвил задумчиво Игорь. – Давайте расположимся пока на островах, соберём в одном месте всё добро и полонённых, чтоб распределить потом по лодьям.

– На Абаскуне лучше всего, сухопутным ворожьим дружинам, коли такие объявятся, непросто будет туда добраться, – поддержал Руяр. – Здесь самая крупная гавань на всём полуденно-заходном побережье Хвалисского моря, а недалеко вверх по реке расположен торговый град Гурген.

Вскоре толпа понурых шерванских пленников под присмотром полусотни крепких суровых русов в блестящей броне и прочных кольчугах уныло потянулась с причаливших к Абаскуну торговых судов и лодий к загонам для скота, который обычно привозили сюда купцы для перепродажи.

– Осмотреть всё окрест, выяснить, не осталось ли где воинов шерваншаха. Особое внимание обратить на хозяев лодий, что ещё уцелели. Богатые дома и дворцы под особой опекой должны быть, к вечеру мне всё про град сей расскажете, – наказывал своим десятникам сотник Гроза. Когда десятники пошли к своим воинам, он остановил Хоря.

– Брат Хорь, поставь в десятке своём кого за старшего. Ты в Царьграде Хорезмийцем добрым был, помнится… – Худощавый десятник привычно оборотился весь в слух и внимание.

Один из пленников, худощавый, бритоголовый, едва шёл, обхватив руками чрево, видно, ему было плохо. Он всё более отставал, пока не оказался в последних рядах несчастных. Наконец он вообще споткнулся и упал на пыльную каменистую дорогу. Охоронец-рус, шедший в конце вереницы, подошёл к корчившемуся на земле и попытался поднять его за шиворот пёстрого халата, но худощавый неожиданным ударом в подколенный сгиб обрушил руса наземь, вскочил и бросился бежать через немногочисленную толпу торговцев и зевак расположенного чуть выше пристани торжища. Двое русов устремились было в погоню, но они были при полном боевом вооружении, а бритоголовый шерванец мчался налегке, только полы его халата разлетались по сторонам, как крылья странной птицы. Перепрыгнув один, потом второй ряд торговцев, беглец исчез, как будто провалился сквозь каменистую земную твердь.