Прокурор срывает печать - Эрл Стенли Гарднер

Брэндон молча показал на кресло. Карр уселся, ухитрившисьсделать это так, как если бы он был почетным гостем шерифа.

— Мой клиент, — произнес он, — мой бедный, несчастныйклиент! Мой невежественный, упрямый, твердолобый клиент! Мой тупой, как мул,клиент!

— Фарли? — коротко спросил шериф.

— Фарли, — произнес Старый АБК своим проникновенным, выразительнымголосом, которому мог бы позавидовать любой актер. — Конечно, в некоторомсмысле мы не должны возлагать всю вину на этого несчастного человека. Ведь онлишь порождение большого города, его трущоб; он привык к жестокости городскойполиции. Я полагаю, вы не сочтете мои слова оскорбительными, если я скажу:методы вашего нового окружного таковы, что могли породить у моего клиентанекоторые ассоциации. Пробудить страх перед полицейским допросом третьейстепени или я не побоюсь сказать прямо — перед попыткой сфабриковать дело.

Брэндона всегда выводила из себя манера Карра выражаться,его раздражали магнетическая сила личности адвоката, модуляции голоса, поэтомув ответ на его речь он лишь поерзал в кресле, ожидая продолжения.

Селби, откровенно наслаждаясь этим спектаклем одного актера,сказал с улыбкой:

— Но согласитесь, мистер Карр, есть основания дляподозрений, когда официант, доставивший в номер отравленный завтрак,отказывается обсуждать возникшую проблему.

— Именно, — согласился Карр, — вы весьма тонко и точнообозначили суть дела, майор, однако я позволю себе заметить: его отказ сделатьоткровенное заявление последовал после недружественных действий со стороныокружного прокурора. Ваше замечание предполагает, что действия прокурора былиспровоцированы…

— Ладно, хватит нам ходить вокруг да около, — прерваладвоката шериф, — выкладывайте, что произошло.

— Вы правы, совершенно правы. — Карр послал лучезарнуюулыбку вышедшему из себя шерифу. — Конечно, вы занятые люди. Мы все весьмазанятые люди. Вы хотите немедленно добраться до ядра ореха, отбросить скорлупу.Но прежде разрешите мне, джентльмены, принести извинения за поведение моегоклиента и попытаться объяснить его. Это было крайне неудачное поведение, и ясказал ему прямо, без экивоков. Моему клиенту следовало выступить с откровеннымзаявлением. В беседе со мной он объяснял свое поведение тем, что, судя подействиям окружного прокурора, могла иметь место попытка сфабриковать противнего обвинение в убийстве на основании лишь прошлого. Я хорошо знаком с егопрошлым, джентльмены, там мы можем встретить лишь сравнительно мелкие нарушениязакона.

— Что он говорит? — спросил Брэндон. Карр мрачно поклонилсяв его сторону:

— Он говорит, что принял заказ на завтрак в шестьсотдевятнадцатый номер, поднялся на шестой этаж и обнаружил, что дверь этогономера заперта. Он постучал — тихо и вежливо, как обычно стучат официанты вподобных случаях.

— Продолжайте, — сказал Брэндон, когда Карр замолчал,оглядывая слушателей, как бы стараясь убедиться, схватывают ли они ситуацию.

— После этого, — продолжал Карр, — дверь открылась. Гость,очевидно, распаковывал чемодан и готовил вещи для стирки. Официант обратилвнимание, что на постели лежала целая гора грязного белья. Лицо постояльца былокрасноватого цвета, как будто он некоторое время стоял наклонившись. Этотчеловек сказал: «О, вот и завтрак» — или что-то близкое по смыслу, добавив приэтом: «Оставьте его где-нибудь», — и вернулся к разбору одежды на постели, непроявляя больше к завтраку никакого интереса.

Мой клиент поставил поднос и задержался на мгновение внадежде получить чаевые, но постоялец отпустил его со словами: «Это все».Больше мой клиент ничего не знает, джентльмены.

— У вас не возникло проблем с идентификацией? Это был тот жечеловек? — спросил Селби.

— Вне всякого сомнения. У покойного весьма заметнаявнешность, и мой клиент совершенно уверенно опознал его.

— В номере не было женщины?

— Нет, гость был один. Естественно, мой клиент не заглядывалв стенной шкаф или ванную комнату. Правда, постоялец казался нескольковозбужденным. Но, кроме этого, мой клиент не заметил ничего необычного. Всебыло так, как и при выполнении сотен других заказов.

Селби взглянул на шерифа и коротко бросил Карру:

— Что вы об этом думаете?

Лицо Старого АБК оставалось воплощением простодушия.

— Джентльмены, я ничего не думаю, потому что не располагаювсеми фактами по делу. Мне в общем известно, что какой-то человек был обнаруженмертвым в своем номере и что, по имеющимся предположениям, в кофе содержалсяяд. Я полагаю, Генри Фарли стал жертвой обстоятельств. Имея мелкиенедоразумения с законом в прошлом, он волею случая оказался втянутым вводоворот событий, связанных с убийством. Тем не менее я считаю, он был обязанправдиво рассказать вам все. Ему нечего скрывать. Должен признаться, я сделалему строгий выговор за такое неразумное поведение. И это все, что касаетсямоего клиента, джентльмены.

У меня нет какой-то сформировавшейся теории, но разумчеловеческий всегда склонен строить предположения, особенно в том случае, еслиразум этот имеет некоторый опыт, связанный с расследованием убийств.Единственное, что я могу, так это выдвинуть некоторые предположения. Я верюсвоему клиенту. Мы знакомы достаточно долго. В его голове понятия добра и зла,возможно, несколько смещены, но в некотором смысле им можно восхищаться. Онговорит своему адвокату только правду. Как ни удивительно, джентльмены, но этачерта, эта похвальная черта развита у отверженных, у людей, обвиненных вразличных преступлениях, гораздо лучше, чем у более благополучных граждан,которые весьма часто стремятся ввести своего адвоката в заблуждение.

Безусловно, белье для стирки, лежащее на постели, — весьмапримечательный факт. Обратите внимание, двери номеров в отеле не снабженыпружинными, защелкивающимися замками. Я убежден, что, вернувшись к разборкебелья, постоялец потом по какой-то причине покинул номер. Возможно даже — и этопредположение не выходит за рамки допустимого, — его специально выманили изномера при помощи хорошо разработанного плана.

Вы, конечно, понимаете, джентльмены, что могло произойти вэтом случае. Думаю, мне даже не надо и упоминать об этом. Бесшумная теньвозникает в дверях соседнего номера и, крадучись, скользит по пустой комнате,где на подносе стоит притягательный, аппетитный завтрак. Быстрое движение рукис медицинской пипеткой. Острый запах яда возникает на короткое мгновение.Кусочки сахара поглощают смертельную дозу и все так же невинно белеют наблюдце. Убийца медленно отступает. Дело сделано, и сделано отлично. Онвыскакивает из дверей и мгновенно скрывается в соседнем номере, которыйнезадолго до этого покинул.

Через некоторое время возвращается жертва. Все, что ещенедавно так его волновало, больше не беспокоит этого человека. Он утомлендлительным путешествием, возможно, в битком набитом автобусе или в столь жепереполненном поезде. Человек голоден, он подвигает стул поближе к столику подбелоснежной скатертью с соблазнительным набором блюд и наливает дымящийсячерный кофе. В чашку добавляются густые сливки, сливки, которые теперь можно найтилишь в деревне, там, где есть молочные фермы. И затем, джентльмены…