Меч королей - Бернард Корнуэлл

Это-то и не давало мне покоя всю долгую дорогу до Эофервика. Мы с Этельстаном обменялись клятвами и договорились держать их в тайне. Я нарушил обещание, поделившись с Эдит, Финаном, сыном и его женой, но все они пользовались полным моим доверием. Но раз Этельхельм узнал секрет, то Этельстан поведал его кому-то, а этот некто рассказал, в свою очередь, Этельхельму. А значит, среди близких к Этельстану людей завелись лазутчики. В этом не было ничего неожиданного, я бы скорее удивился отсутствию у Этельхельма осведомителей в Мерсии, но, так или иначе, врага предупредили об исходящей от меня опасности.

Был еще один человек, кому я не имел желания поведать о моей клятве, понимая, что это его не обрадует. И оказался прав — Сигтригр пришел в ярость.

Не так давно он был моим зятем и с моей помощью стал королем Нортумбрии. Норманн, обязанный мне троном. Я занимал при Сигтригре то же место, что Этельхельм при Эдуарде: был самым могущественным его олдерменом, единственным человеком, которого королю оставалось либо улещивать, либо убить. Но одновременно мы были друзьями, хотя во время той встречи в древнем римском дворце в Эофервике он был очень зол.

— Ты пообещал убить Этельхельма? — бросил он мне в лицо.

— Я дал клятву.

— Зачем! — Это не был вопрос. — Чтобы защитить Этельстана?

— Я поклялся защищать его. Поклялся много лет…

— И ему опять понадобилось, чтобы ты шел на юг, — перебил меня Сигтригр, — спасать Уэссекс от внутренней неурядицы! Спасти Уэссекс! Ты уже сделал это в прошлом году! Ты спас этого ублюдка Этельстана. А нам выгодна его смерть. Но нет, тебе нужно выручать жалкого засранца из беды! Ты никуда не пойдешь, я запрещаю.

— Этельстан — твой шурин, — напомнил я.

На это Сигтригр ответил резким словцом и пнул стол. Римский сосуд из синего стекла упал и разбился, взвизгнули королевские волкодавы.

— Ты не должен идти, — убеждал зять, наставив на меня палец. — Я запрещаю!

— Государь, у нас нынче принято преступать через клятвы? — спросил я.

Он снова выругался, прошелся сердито по каменному полу, потом повернулся ко мне:

— Когда Эдуард умрет, саксы передерутся между собой, так ведь?

— Скорее всего.

— Так пусть дерутся! — воскликнул Сигтригр. — Молись, чтобы эти ублюдки перебили друг друга! Нам это на руку: пока они воюют между собой, им недосуг воевать с нами.

— Но если победит Эльфверд, он непременно нападет на нас, — возразил я.

— А Этельстан не нападет? Думаешь, он не поведет армию через нашу границу?

— Он обещал не делать этого. Пока я жив.

— Это ненадолго, — вставил Сигтригр, придав своим словам тон угрозы.

— И ты женат на его родной сестре-близняшке, — напомнил я.

— Полагаешь, это его остановит? — Сигтригр сердито зыркнул на меня.

Прежде он был женат на моей дочери, которая погибла, защищая Эофервик. После ее смерти король Эдуард под угрозой вторжения в Нортумбрию вынудил Сигтригра жениться на Эдгит. Подпираемый другими противниками, зять согласился. Эдуард провозгласил этот брак символом примирения между саксонскими государствами и подвластной норманнам Нортумбрии, но только глупец не понимал, что истинной его целью было поместить христианскую королеву-саксонку на трон вражеской страны. Если Сигтригр умрет, то его сын, мой внук, будет слишком юн, чтобы принять бразды правления. Даны и норманны никогда не признают благочестивую Эдгит своей правительницей и посадят на престол Нортумбрии кого-то из своих, тем самым дав саксам повод для нападения. Под предлогом восстановления Эдгит на ее законном месте они приберут Нортумбрию, мою страну, к рукам.

Все это было так. И тем не менее я собирался выступить на юг.

Я дал клятву не только Этельстану, но и Этельфлэд, дочери короля Альфреда, которая была не просто моей любовницей, но я ей очень дорожил. Я обещал защищать Этельстана и убить его врагов после того, как умрет король Эдуард. А если человек нарушает клятву, он теряет честь. При жизни мы можем иметь многое: знатное происхождение, земли, успех. И у меня все это было. Но после смерти нам предстоит путь в загробный мир, и туда мы сможем забрать лишь свою репутацию, а у человека без чести нет репутации. Я решил сдержать клятву.

— Сколько людей ты берешь с собой? — спросил Сигтригр.

— Всего сорок.

— Всего сорок! — с сарказмом повторил он. — А что, если нападет Константин Шотландский?

— Не нападет. У него руки связаны дракой с Овейном из Страт-Клоты.

— А норманны на западе? — допытывался зять.

— Ты побил их в прошлом году.

— А у них новые вожаки, и корабли продолжают прибывать!

— Значит, побьем их в следующем году, — отрезал я.

Сигтригр снова сел, и двое волкодавов подскочили к нему, чтобы хозяин их погладил.

— Мой младший брат приплыл из Ирландии, — сообщил он.

— Брат? — Я знал, что у Сигтригра есть брат, но зять редко вспоминал о нем, и у меня сложилось впечатление, что он до сих пор в Ирландии.

— Гутфрит, — процедил он имя. — Он рассчитывает, что я стану одевать и кормить его.

Я обвел глазами большой зал, ловя взгляды приближенных Сигтригра:

— Он здесь?

— В борделе, скорее всего. Так ты все-таки идешь на юг? — проворчал Сигтригр.

Он выглядел стариком, хотя был моложе меня. Его некогда красивое, несмотря на недостающий глаз, лицо покрылось морщинами, волосы поседели и поблекли, борода поредела. Новой королевы во дворце я не встретил, — по слухам, большую часть времени та проводила в основанном ею в городе монастыре. Ребенка Сигтригру она до сих пор не родила.

— Мы идем на юг, — подтвердил я.

— Откуда и грозят нам главные беды. Только не езжай через Линдкольн, — уныло посоветовал он.

— Почему?

— Говорят, что там чума.

Финан, стоявший рядом со мной, перекрестился.

— Я обойду Линдкольн, — довольно громко пообещал я: поблизости находилось около дюжины слуг и дружинников, и мне хотелось, чтобы они услышали мои слова. — Мы воспользуемся западной дорогой через Мамесестер.

— И возвращайся поскорее, — пробормотал Сигтригр. — Живой.

Он сказал это искренне, но словно нехотя. Мы выехали на следующее утро.

У меня не было намерения пользоваться для пути на юг какой-либо из дорог, но я хотел, чтобы весь двор услышал мои слова. У Этельхельма были при дворе Сигтригра соглядатаи, вот пусть теперь сторожат римские дороги, ведущие из Нортумбрии на юг, в Уэссекс.

В Эофервик я поехал, считая своим долгом известить Сигтригра, однако, пока мы были в пути, Берг вел «Сперхафок» вдоль побережья к укромной гавани на северном берегу Хамбра, где ему предстояло ждать нас.