Баллада о Максе и Амели - Давид Сафир

– Да, ты знаешь такие истории? – с надеждой в голосе спросил Макс.

Ему, похоже, очень хотелось их услышать – возможно, потому, что в них шла речь о сильном существе, а он как раз чувствовал себя слабым.

– Нет, не знаю.

– Тогда расскажи мне какую-нибудь другую, – попросил он, и вид у него при этом был слегка разочарованный.

Может, мне и в самом деле спеть ему какую-нибудь историю? Спеть своим голосом, который гораздо грубее, чем у Песни? Что подумает обо мне Макс? Станет ли он еще более разочарованным?

Мысль о том, что я выставлю себя в неприглядном виде, была для меня такой неприятной, что я тут же нарушила данное самой себе обещание не разговаривать с птицей.

– А ты можешь нам что-нибудь спеть? – спросила я у нее.

– Ой, вообще-то я лучше послушала бы твой рассказ, – весело прочирикала она.

Мерзкая птица уже заметила, как это все для меня мучительно.

Я обругала себя за то, что заговорила с ней. Почему эта сволочь не сидит сейчас в своей стайке таких же птиц с красной шеей, как она? Возможно, другим птицам так надоели ее насмешки, что они ее прогнали.

От Макса опять слегка запахло страхом. Это было не удивительно: он ведь не привык спать под открытым небом. Кроме того, у него явно все еще болел живот. Мне захотелось избавить его от страха, немного развеселить.

Я стала подбирать для нас подходящие истории. Вообще-то я хорошо помнила только одну, а именно историю о Пере, брате собаки-матери.

Эту историю я на мусорной свалке частенько пела самой себе – особенно когда мне было очень грустно. Пела я ее, конечно же, негромко, а наоборот, очень даже тихо, чтобы мои братья и сестра не могли меня услышать. Поэтому сейчас впервые кому-то предстояло услышать эту историю в моем исполнении.

Я разволновалась. Очень сильно разволновалась. Я боялась показаться смешной. Мои первые звуки:

– прозвучали фальшиво. Как и следующие:

Птица засмеялась:

– Кто тебя учил петь? Кошка, угодившая хвостом в огонь?

– Закрой свою пасть! – рявкнула я.

– У меня нет пасти.

– Тогда морду!

– Ее у меня тоже нет.

– Закрой то, что у тебя есть. И не издавай ни звука!

– Я не собираюсь исполнять твои распоряжения!

Ну вот, теперь и птица слегка рассердилась. Это нравилось мне больше, чем ее веселые насмешки.

– Пожалуйста, птица, помолчи, – сказал Макс. – Я хочу послушать песню.

Невероятно. Кто-то хотел послушать, как я пою. Я, а не моя сестра Песня. Я!

Птица, видимо, почувствовала, как сильно Макс жаждет утешения, а потому замолчала.

Макс посмотрел на меня ободряюще. От осознания того, что он очень хочет послушать мое пение и даже в этом нуждается, мой голос стал тверже:

Я всегда надеялась, что мое коричневое пятно, отличающее меня от моих братьев и сестры, может быть чем-то вроде оперения. И что луна скажет и мне, что я спасу свою свору, потому что я – особенная. Но луна никогда мне ничего не говорила. Я, тем не менее, не теряла надежды. И сейчас терять ее мне уж точно не хотелось.

Я посмотрела на Макса. Он заснул, и от него уже больше не пахло страхом. Я сумела отвлечь его от его страха. Я гордилась собой. Хотя я и не могла петь так красиво, как Песня, мне, возможно, с течением времени удастся этому научиться. А если я могу научиться петь, то разве я не могу научиться и многому другому? Возможно, я смогу стать такой сообразительной, как Мыслитель. И такой быстрой, как Гром. И такой сильной, как Первенец. Сейчас, когда их не было рядом со мной и они не могли продемонстрировать мне, насколько они лучше меня, мне все казалось возможным. Абсолютно все!

Казалось до тех пор, пока птица вдруг не сказала:

– От твоих завываний у меня тоже может начаться понос.

Я посмотрела на нее, сидящую в свете луны на своей ветке. Я слишком устала для того, чтобы что-то сказать ей в ответ. Сегодняшний день был весьма утомительным. Таких дней раньше в моей жизни никогда не бывало. Дыхание Макса стало тихим. И равномерным. Мне было приятно его слушать. И я надеялась, что смогу послушать его и в следующую ночь.

На следующее утро Макс ткнулся в меня своей мордой:

– Проснись!

Я тут же встревожилась и стала прислушиваться и принюхиваться, но от Макса страхом не пахло. Птицы нигде видно не было. Я попыталась ее учуять. Безрезультатно. Она, значит, улетела. Прекрасно!

Макс снова ткнулся в меня мордой:

– Мне опять приснился сон.

Я встала и отошла от него чуть в сторону вдоль ряда кустов. Мне не хотелось еще раз выслушивать такой ужасный сон, как тот о человеке в маске ворона. Мне не хотелось снова мысленно представлять себе, как собакам вспарывают животы.

– Дай же я тебе расскажу!

Макс умоляюще посмотрел на меня. При этом его глаза сверкнули, как два отшлифованных черных кремня. Ну как я могла устоять перед таким взглядом?