Обитель чародеев - Дэвид Эддингс

– Держи. Прикрой этим лицо, пока мы снова не окажемся втени. – В его голосе слышалось подчеркнутое равнодушие.

– Спасибо, – поблагодарила Таиба, надеваяповязку. – Я не предполагала, что солнце может быть таким ярким.

– Привыкнешь, – продолжал Релг. – Скоропривыкнешь. – Он повернулся, чтобы ехать дальше, но затем взглянул слюбопытством на женщину и спросил:

– Ты никогда прежде не видела солнца?

– Нет, – ответила она. – Я слышала о нем отмужчин. Мерги не используют рабынь на строительных работах, поэтому я никогдане выходила в город, а внизу всегда темно.

– Какой ужас! – содрогнулся Гарион.

– В темноте не так уж страшно, – сказала она,пожимая плечами. – Больше всего мы боялись света. Свет означал, что мергипридут с факелами и кого-то заберут, чтобы принести в жертву.

Тропа опять свернула в сторону, и они миновали участок, гдесолнце било в глаза.

– Спасибо, – сказала Таиба, снимая повязку ипротягивая её Релгу.

– Оставь себе, – ответил он. – Может, ещепригодится. – На этот раз его голос звучал приглушенно, а глаза светилисьстранным мягким светом. Но, едва он взглянул на нее, как его лицо опять принялопривычное выражение глубокой сосредоточенности и беспокойства.

С тех пор как они оставили Рэк Ктол, Гарион незаметно следилза этой парой, понимая, что Релг, как бы ни старался, не может отвести глаз отмарагской женщины, которую его заставили вытащить из пещеры, где она былазаживо погребена. И хотя Релг не переставал твердить о грехе, в его словах ужене слышалось прежней убежденности; эти молитвы больше походили на механическоеповторение заученных клише, которые переставали звучать убедительно, когдаогромные глаза Таибы недоуменно смотрели на алгоса. Она была явно озадачена.Отказ Релга принять простую благодарность оскорбил и унизил несчастную женщину.Замечая его пылкие взгляды, она понимала, что слова, срывающиеся с его губ, неозначают того, что он думает. Глаза говорили совершенно о другом. Этот человекбыл загадкой, она не знала, как вести себя.

– Значит, ты всю жизнь прожила в темноте? –поинтересовался Релг.

– Большую часть, – ответила она. – Я виделалицо матери только однажды – в тот день, когда пришли мерги и увели её в храм.С тех пор я жила одна. Быть одной – хуже всего. Темноту можно вынести, если тыне один.

– Сколько тебе было лет, когда мерги забрали мать?

– Не знаю. К тому времени я стала почти взрослой,потому что мерги отдали меня одному рабу, который чем-то угодил им. В баракахполно рабов, которые сделают все, чего ни пожелают мерги, и их за это ждетнаграда – побольше еды или женщина. Сперва я плакала, потом примирилась. Покрайней мере я была не одна.

Лицо Релга сделалось угрюмым, и это не ускользнуло отвнимания Таибы.

– А что было делать? – спросила она. – Когдаты – раб, тело не принадлежит тебе. Тебя могут продать или отдать любому.Ничего не поделаешь.

– И не было никакого выхода?

– Какой? Там не достать никакого оружия, чтобысражаться… или убить себя… и я не могла задушить себя. – Она посмотрела наГариона. – Знаешь? Кое-кто пытался так поступить, но все, чего онидобивались, – теряли сознание и потом снова начинали дышать Занятно,правда?

– Ты пыталась бороться? – По одной, известной лишьему одному, причине вопрос имел для Релга исключительно важное значение.

– А какой смысл? Раб, которому меня отдали, былсильнее, чем я. Он бил меня до тех пор, пока не получил того, чего хотел.

– Ты обязана была сопротивляться, – непреклоннопродолжал Релг. – Малая боль лучше греха, а так сдаваться – грешно.

– Вот как! Если тебя заставляют что-то сделать иневозможно избежать этого, по-твоему, это смертельный грех?

Релг хотел было возразить, но, взглянув ей прямо в лицо,прикусил язык и опустил голову. Резко повернув коня, он поехал к вьючнымживотным.

– Что его мучает? – спросила Таиба

– Он целиком принадлежит своему богу, – пояснилГарион, – и боится всего, что может заставить его позабыть об Але.

– Этот его Ал настолько ревнив?

– Нет, я так не думаю, но так думает Релг. Таибаподжала чувственные губы и посмотрела через плечо на удалявшегося фанатика.

– Знаешь, я все-таки считаю, что он меня боится, –засмеялась она, проводя рукой по черным как вороново крыло волосам. –Прежде меня не боялись Никогда. Интересно! Извини. – Она повернула лошадьи, не дожидаясь ответа, поскакала за Релгом.

Гарион продолжал думать о ней, двигаясь по узкомуизвивающемуся каньону. В молодой женщине крылась такая сила, о которой никто неподозревал, и Релгу отныне придется туго.

Решив поделиться своими мыслями с тетей Пол, которая держалаМиссию на руках, он подъехал к ней.

– Откровенно говоря, тебя это не касается, –отрезала она. – Разберутся сами. Без твоей помощи.

– Мне просто любопытно – вот и все. Релг страшнопереживает, да и Таиба не знает, как быть. Что происходит между ними, тетя Пол?

– Без этого нельзя обойтись.

– Ты всегда так говоришь, – упрекнул он. –Наши с Се'Недрой пререкания тоже, по-твоему, необходимы? Она насмешливовзглянула на него и ответила:

– Это не одно и то же, Гарион, но без них тоже нельзя.

– Это нелепо.

– Вот как? Тогда почему вы двое лезете из кожи вон,чтобы досадить друг другу?

Гарион не нашел что ответить, взволнованный одним лишьупоминанием имени Се'Недры. Воображение нарисовало любимый образ, и он пожалел,что девушки нет рядом. Некоторое время Гарион молчал, предаваясь мрачнымразмышлениям, потом тяжело вздохнул.

– Что ты вздыхаешь?

– Ведь все закончено, не так ли?

– Что «все»?

– Наше дело – я имею в виду… Око Олдура теперь у нас.Мы добились того, чего хотели, разве не так?

– Это малая толика того, что предстоит нам сделать, ипотом мы еще не покинули Ктол Мергос. Что ты на это скажешь?