Домой - Владимир Козлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 40
Перейти на страницу:

* * *

Официантка кладет на стол коричневую папочку. Серега открывает ее, смотрит на счет.

– Давай поучаствую, – говорю я.

– Не надо. Считай, что я проставляюсь…

– В честь чего?

– Просто так… В честь твоего приезда, например… Что, скажешь, плохой повод? – Он достает из портмоне несколько купюр, сует их в папочку. – Вот ты говоришь, что при «совке» все было плохо. И, в общем, я согласен. Только есть один нюанс. На эстетическом уровне – в смысле, на внешнем, примитивном. Какая‑то херня, которую запомнил с детства, и с которой ничего не связано плохого, а может, что‑то связано хорошее… На этом, как бы, и построена вся эта ностальгическая фишка. Ты помнишь, у нас в офисе пять лет назад так было, еще безо всякой моды. Просто чувствовали все, что в этом что‑то есть.

– Херня все это – сам же говоришь, поверхностная хрень. Обертка, короче говоря, а под ней – все та же срань, говно.

– Ну да, по сути, говно. Но когда люди хавают говно постоянно, с утра до вечера, то их рецепторы притупляются. Они больше не чувствуют разницы. То бишь, говно, как бы, превращается во что‑то другое… Ну что, довезти тебя на такси? Я машину сегодня оставлю, поеду домой на «моторе»…

– Да нет, не надо. Я еще хочу пройтись, воздухом…

Пиво «Охота»

Место: Москва

Дата: 16/11/2006

Время: 22:21

Музыка: нет

Слева тянется металлический забор. Он облеплен полусодранными афишами концертов. Тает нападавший за день мокрый снег, превращаясь в грязную жижу. На тротуаре валяется куча коробок и пакетов с мусором – все это не влезло в большой зеленый бак. Металлический забор кончается, начинается деревянный. В нем – открытые ворота, за ними – освещенная прожекторами стройка. По ней бегают, хрипло переругиваясь на своем языке, строители – гастарбайтеры. Ветер шевелит зеленую сетку на доме без окон и крыши. Впереди – киоск, он еще открыт. Над ним светится лампочка без патрона. Я подхожу, сую в окошко две десятки.

– Бутылку пива.

– Какого? – спрашивает пожилая продавщица.

– Любого.

Продавщица дает мне бутылку. Я срываю пробку открывалкой, делаю глоток. Пиво херовое, но мне все равно. Я пью на ходу.

«В начале было слово. Все слова – пиздеж». Слова про то, как хорошо было в «эсэсэсэре» и как плохо сейчас. Слова про то, как плохо сейчас и как хорошо было в «эсэсэсэре». Слова про смысл жизни. Слова про то, что в жизни смысла нет. Людям просто надо о чем‑нибудь пиздеть. Как будто от этого их тупая убогая жизнь в чем‑то изменится. Пиздеж отупляет мозги. Напиздевшись, ты уже можешь ни о чем не думать, ты получил, что хотел. Можно, конечно, читать книги. Я научился читать в три года. Первая книжка, которую я прочел, называлась «Слово». Я не помню, о чем в ней говорилось, но помню, что у нее была красно – желтая обложка.

Кладбище и огороды

Место: Родина

Дата: 26/03/1994

Время: 11:51

Музыка: нет

В палате было пусто. Денис и Петрович еще не вернулись с процедур. На кровати Дениса, на подушке с вмятиной от головы, лежала книга Кортасара в черной «клетчатой» обложке. Я закинул в тумбочку передачу Иры – апельсины, коробку сока, конфеты в пакете, – взял в шкафу куртку. Официально держать в палате куртки запрещалось, но шкафы никто не проверял. С курткой под мышкой я прошел через весь коридор, вскочил в лифт. В нем стояли два мужика во фланелевых больничных пижамах. От них воняло лекарствами и сигаретами без фильтра. Я нажал на кнопку с «единицей». Лифт поехал вниз. Мужики тупо посмотрели на меня и отвернулись.

Лифт остановился. Двери раздвинулись, я вышел. По таксофону разговаривал маленький щуплый мужик с синяками и ссадиной на губе. Ира ждала на скамейке – в черной кожаной куртке и синих джинсах. Я кивнул ей. Она едва заметно улыбнулась, встала со скамейки. Я набросил куртку, и мы вышли на крыльцо.

– Куда пойдем? – спросила Ира.

– Можем пойти в ту сторону – там кладбище. Если ты не против…

– Нет, не против…

– Я люблю погулять по кладбищу. Там почти всегда пусто. Очень редко кто‑то приходит навестить могилу… По сравнению с толкотней в больнице…

– И я тоже люблю кладбища… Хотя, не знаю, почему… Но чем‑то они меня привлекают… Как называется твоя болезнь? Или ты не хочешь говорить?

– А что здесь такого? Вегетативный невроз.

– И чем тебя лечат?

– Так, всем понемногу. Таблетки, физиопроцедуры, иглоукалывание… В сауну хожу два раза в неделю… Ты меня своей новостью просто убила… Я никогда не ожидал…

– Уж кто бы говорил… – Ира улыбнулась. – Медалист, надежда школы – и занимается бандитизмом… Представляю, что бы в школе подумали, если б узнали…

– Мне плевать, что бы подумали. Ты знаешь…

Тропинка к кладбищу шла мимо самопальных огородов – жильцы окрестных «хрущоб» отгородили куски земли спинками кроватей, прутами и кусками ржавого железа и летом выращивали картошку.

– Леша, слушай, извини, конечно, за такой вопрос… А их точно всех убили? Ты ведь говорил, что видел только, как троих… Может, кто‑то остался и сидит там в тюрьме?

– Нет, точно никто не остался. Захар пробил через хохлов своих знакомых… Это была типа такая операция – в нескольких городах одновременно… Очистка от нежелательного элемента. Перед Рождеством… Подъехали, окружили заорали в микрофон. А Питон с дуру выстрелил… Полицейское начальство хотело показать, что контролирует ситуацию. Хотя на самом деле ничего они не контролируют – я это не от кого‑то там знаю. Ты даже не представляешь, что там реально происходит. А ехать надо как раз через Польшу… И вообще, не женское это дело – гонять машины…

– Разве сейчас можно разделить – это женское, а это нет? Все уже давно перемешалось…

– Нет, ну все равно…

– Что – все равно? Давай закончим этот разговор. Чем хочу, тем и буду заниматься. Не хочу ни от кого зависеть, не хочу ни от кого слушать нотации. Ни от родителей, ни, тем более, от тебя. Лучше расскажи мне про себя. Чем ты занимаешься целыми днями?

– Читаю. По – английски. Пытаюсь наконец‑то выучить язык.

– Зачем? Просто для себя?

– Для себя… Но и зарабатывать что‑то надо. Жить за что‑то…

– А коммерция?

Я пожал плечами.

– В институте восстанавливаться будешь? – спросила Ира.

– Нет. Хочу перевестись в универ. На журфак – если получится.

Мы прошли в открытые ворота кладбища. На черных голых деревьях каркали вороны. За много раз перекрашенными оградами торчали памятники и кресты. На могилах лежали выцветшие пластмассовые цветы, стояли банки с мутной зеленоватой водой. Ира остановилась у свежей могилы. На холмике рыжей земли лежали венки с черными лентами. На лентах было написано серебристой краской: «Дорогому Сергею Аркадьевичу от коллег», «Папочке от Сергея и Лиды». Я задрал голову, посмотрел на верхушки деревьев.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 40
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?