Птичье гнездо - Ширли Джексон

Как бы я ни хотел услышать про письмо, эта грубиянка мне порядком надоела.

– Вы не откроете глаза, – отрезал я. – И если знаете о письме, рассказывайте. Итак, вы его напечатали и…

– Я? Я не умею печатать.

– Письмо однозначно напечатано на машинке.

– Это она напечатала, точно. Ты ведь не думаешь, что я стану делать ее работу?

– Она? – в недоумении переспросил я.

– Элизабет! – выкрикнула моя пациентка – Твоя ненаглядная мисс Р., дурочка Лиззи, простофиля Лиззи. – И она скривилась, изображая мисс Р. с ее отсутствующим взглядом. (И да простит меня читатель, но при всем ужасе, что я испытывал, мне вдруг захотелось рассмеяться. Издевательство над Р2 меня бы задело, а вот Р1 не вызывала у меня ни малейшей симпатии.)

– Тогда кто же вы?

– Я – это я, дорогой доктор, и ты скоро в этом убедишься. А сам ты, по-твоему, кто?

– Я доктор Райт, – сдавленно произнес я.

– А вот и нет! – Она помотала головой и ухмыльнулась сквозь пальцы. – Я думаю, ты самозванец. Ты – доктор Ронг[4]. – Ухмылка перешла в хохот. – И вопросы у тебя и правда ужасно неловкие.

– Если не успокоитесь, – пригрозил я, – я вас разбужу.

Я сказал это наугад и, более того, и правда мечтал поскорее завершить сеанс, однако мои слова неожиданно подействовали: она сразу затихла и откинулась на спинку кресла.

– Можно мне открыть глаза? – робко попросила мисс Р.

– Нет.

– Я должна открыть глаза.

– Нет, не должны.

– Однажды, – прошипела она и принялась тереть глаза, – я сделаю так, что мне больше не придется закрывать глаза. И тогда я сожру вас обоих – тебя и Лиззи. – Она помолчала, о чем-то размышляя, а потом тихо добавила: – Доктор Ронг. И дурочка Лиззи.

– Почему вы хотите навредить Элизабет?

Она долго не отвечала, пока наконец я не услышал полный ненависти голос:

– Ее ведь здесь нет?

Я был совершенно обескуражен этим новым поворотом. Намеченный ранее путь представлялся таким простым, мне казалось, нужны только время и терпение – и лечение принесет плоды, мисс Р. снова будет здорова и полна сил. Теперь же, бормоча что-то бессвязное, гримасничая и сквернословя, дорогу нам преградил злой демон, и пока я не понимал, как нам преодолеть сие препятствие. Любопытная все-таки штука – человеческий разум. Я был скорее зол, чем напуган, как рыцарь (уже немолодой, утомленный выпавшими на его долю испытаниями), который везет домой спасенную принцессу и, столкнувшись у самых стен замка с очередным драконом, уже не чувствует страха, а только неимоверную усталость.

Лечение шло несколько месяцев, и я начал понимать, что нам потребуется больше времени, чем я предполагал. Значительные улучшения в физическом плане, которым так радовалась мисс Р., были, пожалуй, нашим единственным достижением, а вот ответа на главный вопрос мы по-прежнему не находили. Как любому врачу, мне хорошо известно, что диагноз «одержимость дьяволом» в наше время уже не ставят. Само собой, мисс Р. и ее тетя – еще один дракон, с которым мне предстояло встретиться лицом к лицу, – пребывали в неведении относительно открывшихся мне подробностей. Они знали только об улучшениях, которые могли заметить, и, видимо, думали, что несравненный доктор Райт являет им чудеса исцеления. Я же считал неразумным сообщать мисс Р. о каких-либо подвижках или их отсутствии, боясь ее растревожить и свести на нет достигнутый результат. Мисс Р. не подозревала о случившемся, так как бóльшую часть нашего общения находилась в состоянии транса, а тете просто никто ничего не говорил. Райану я звонил один раз – коротко изложил свои умозаключения о случае мисс Р. и описал метод лечения, – и, поскольку он человек занятой (так часто бывает с вашими веселыми, общительными врачами, независимо от их профессиональных успехов), решил, что на этом моя совесть перед ним чиста.

Итак, я с сожалением добавил к своим обозначениям еще одно – Р3 – для злобной, враждебно настроенной личности. Возможно, я был сбит с толку цифрами, возможно, слишком уверовал в то, что мы избавимся от оков прошлого и вернем к жизни Р2, возможно, редкость случая и кошмарные проявления болезни притупили мою обычную проницательность – так или иначе, прошло немало времени, прежде чем в один прекрасный вечер, уютно устроившись у камина и уже начиная дремать над книгой, я вдруг осознал то, что должен был увидеть сразу, и наконец поставил мисс Р. верный диагноз.

Пожалуй, одержимость дьяволом лучше всего подходит для того, чтобы описать болезнь мисс Р. человеку непосвященному, и в глубине души я подозреваю, что эти состояния схожи. В моей памяти отпечатались слова Теккерея, которые я, должно быть, читал в тот вечер перед тем, как задремать: «И поскольку все присутствующие, я уверен, более чем серьезно относятся к своему прошлому и настоящему…»[5]. Я очнулся и вспомнил дьявольское лицо мисс Р.

Но позвольте мне обратиться к авторитету в данной области, чьи объяснения куда внятнее моих и вселяют надежду, что есть метод лечения более научный (и более действенный), нежели экзорцизм. «Подобные случаи известны как двойственная или множественная личность (в зависимости от числа личностей), хотя более точный термин – расщепление личности, поскольку новые личности являются частями одного целого. Ни одна из новых личностей не проживает полноценную жизнь индивида. Изначально целостное сознание как бы разбивается, лишаясь части воспоминаний, переживаний, навыков, особенностей поведения. Оставшиеся аспекты сознания, соединяясь между собой, образуют новую личность, способную существовать самостоятельно. Эта новая личность может периодически сменять изначальную, нерасщепленную личность. Изначальная личность в различные моменты может расщепляться по-разному, образуя несколько новых личностей, которые также могут сменять друг друга» (Мортон Принс. Диссоциация личности. 1905).

Я уже познакомился с тремя личностями мисс Р. Р1 – нервная, страдавшая от постоянной боли, охваченная страхом и стыдом, стеснительная, нелюдимая и до того зажатая, что иной раз даже слова давались ей с трудом. Р2 – предположительно, та, кем когда-то была мисс Р., открытая, честная, рассудительная, с приятной внешностью, лишенной беспокойных черт, которые делали непривлекательным лицо Р1. Р2 не страдала от боли и могла только сопереживать несчастной Р1. Р3 – мстительный антипод Р2. Р2 – спокойная, Р3 – взбалмошная; Р2 – искренняя, Р3 – наглая; Р2 – миловидная и обходительная, Р3 – вульгарная и крикливая. К тому же каждую из трех я легко узнавал по внешнему виду: робкая, неуверенная в себе, угловатая и оттого некрасивая – Р1; дружелюбная и обаятельная – Р2; с грубыми, искаженными чертами – Р3. Р1 улыбалась застенчиво, чуть заметно, Р2 – открыто и радостно, Р3 же хитро ухмылялась или хохотала. Я не питал особой приязни к моей новой знакомой Р3, и на то, как читатель мог заметить, у меня были веские причины: когда моя милая Р2 начала заламывать руки и тереть глаза, когда ее голос стал громче, а черты лица – подвижнее, когда она насмешливо вскинула брови и скривила рот, мне поневоле пришлось иметь дело с созданием, которое не чувствовало и не выказывало по отношению ко мне ни малейшего уважения и старалось свести на нет мои усилия, которому доставляло удовольствие дразнить всех вокруг, которое не ведало ни нравственных чувств, ни каких-либо ограничений (кроме обусловленных плохим зрением) и периодически обзывало меня старым дураком!