Пессимизм 2.0 Происхождение нас - Александр Горчаков

Если древние люди обрабатывали каменными рубилами дерево, то можно говорить о высоком уровне их рассудочной деятельности, о том, что они уже умели превращать неполезное в полезное, однако эти утверждения не имеют под собой твердой основы. Обработка материалов, пусть и сложная, могла быть осуществлена и высокоразвитыми, но еще животными. Кроме того, и это главное, орудийная деятельность не является гарантией создания привычной нам сегодня культурной среды. Необходимым условием ее формирования является овладение огнем. Принципиальное различие между орудийной деятельностью и овладением огнем требует разъяснения некоторых фундаментальных понятий, выходящих за рамки антропогенеза. Здесь лишь заметим, что без овладения огнем переход от каменного века к бронзовому был бы невозможен, и примем утверждение о принципиальной важности овладения огнем для формирования современного человека как тезис.

Овладение огнем всегда составляло прерогативу человека. Эта уникальная операция по превращению огня из неполезного в полезное была выполнена только нами. Но что послужило основанием для этого? Автору неизвестны версии (кроме мифологической), выявляющие механизмы освоения огня человеком. В рамках же предложенной версии это, безусловно, интронизация угрозы. Огонь для любого животного представляет если не абсолютную, то очень и очень серьезную опасность. Заставить рассудок не бояться огня может только еще более серьезная угроза. Внутренняя угроза, неопределенная, но осознанная, очень подходит на такую роль. Победив страх перед огнем, самые ранние представители нашего рода тем самым засвидетельствовали, что их сознание уже принципиально отличается от сознания животного. Факт осознанного противоборства с самым страшным явлением природы не объяснить с биологической точки зрения. Для такого объяснения требуется установить факт «осознанного самообожжения» каким-либо видом животных, т. е. в неэкстремальных условиях животное должно преодолеть страх перед огнем и попытаться начать использовать его, не боясь обжечься, и такие попытки должны быть систематическими.

Напомню, что в Чесованджа было найдено костровище, именно костровище в сегодняшнем смысле слова, т. е. выложенные кругом камни, внутри которых горел огонь температурой 400–600 °C, что соответствует температуре пламени в костре. Установить этот факт удалось с помощью анализа подвергшейся воздействию огня части минералов, ограничивавших костровище. Проблемы находок, аналогичных Чесовандже (например, в Кооби Фора), состоит в том, что сомнению подвергается их искусственное происхождение. Для находок на открытой площадке (а именно к таким и относятся Чесованджа и Кооби Фора) нельзя достоверно утверждать, что они возникли в результате контролируемого использования огня. К наиболее ранним свидетельствам использования нашими предками огня с высокой степенью достоверности относится стоянка в Гешер-Бенот Яаков, где были найдены также семена растений, скорлупа орехов, останки водных и наземных позвоночных. Возраст этой стоянки по сегодняшним данным составляет 780 тыс. лет. Весьма интересная работа по анализу стоянки в пещере Вондерверк была проведена недавно[42]. Авторы работы делают вывод, о том, что гоминиды, обитавшие в пещере около 1 млн лет назад, владели огнем. Таким образом, можно утверждать, что на временном отрезке от 1,4 млн лет назад до 780 тыс. лет назад человек научился использовать огонь. Поскольку уже было показано, что преодоление страха перед огнем возможно за счет наличия более сильной внутренней угрозы, то следует сделать вывод о том, что осознание нашими предками своей смерти произошло в этот период времени. Уже упомянутые свидетельства (особенно костер) позволяют нам говорить о том, что в это время уже сформировалось присутствие, так, как оно определено Хайдеггером, т. е. человек уже осознает свою экзистенцию и основой бытия представителей Homo уже является забота.

Осознание конечности своего бытия разрушает целое, направленное вперед, переводит бытие из разряда бытие-с-миром в бытие-в-мире и заставляет искать новые решения. Таким решением становится адаптивная инверсия. Преобразуя неполезное в полезное, человек как бы «включает» его в себя, делая его следствием своего бытия, и, считая его безопасным для себя, создает мир, определяемый через как доступен. Полезное принадлежит присутствию, оно его. Так возникает антропосфера. С этого момента эволюция человека носит уже комплексный (биологический и социальный) характер, а не только биологический. Фактором, влияющим на эволюцию, становится полезное, используемое человеком. Использование огня в качестве полезного уже во многом определяет его эволюцию.

Следствием интронизации угрозы может считаться также и всенаправленная миграция представителей рода Homo. Внутренняя угроза, не определенная во времени, заставляет человека искать такие уголки на планете, где она может быть отодвинута как можно дальше. Вне зависимости от того, насколько успешной была адаптация к новым условиям на данном направлении, человек продолжает миграцию, но уже на новом уровне развития. Картина миграции человека выглядела бы иначе, если бы в каком-либо из вновь освоенных регионов эволюция человека шла быстрее, чем в «колыбели». Тогда новые волны миграции из «колыбели» были бы ассимилированы или поглощены автохтонами, что привело бы к возникновению разных видов Homo, эволюционирующих параллельно. Если цели эволюции в этом случае совпадают, то условия, в которых она протекает, и, следовательно, ее механизмы различаются. Так, современные исследования дают нам следующий вид неандертальца: это коренастые низкорослые люди с мощным костяком и сильно развитой мускулатурой, имевшие скошенный лоб, выраженные надглазничные валики, затылочную кость с резким перегибом, крупные зубы и слаборазвитый подбородок. Однако в Крыму (п. Староселье, возраст находки 35–35 тыс. лет) они имели более прогрессивные черты и были ближе к кроманьонцам.

Ситуация столкновения двух параллельно развивавшихся до определенного момента видов реализовалась в Европе между Homo neanderthalensis и Homo sapiens, но на очень коротком временном интервале. Данные, имеющиеся в нашем распоряжении на сегодняшний день, все-таки позволяют нам говорить о существенно более быстрой эволюции вида Homo в его «колыбели», нежели в каких-либо иных местах планеты. Именно поэтому Homo sapiens, выйдя из Африки, вытеснил все другие виды, ранее обитавшие на вновь освоенных территориях. Примерно 4 % генов, оставшихся в нашем геноме от неандертальцев (для европейцев) или от денисовцев (для меланезийцев), свидетельствуют об этом. Меньшая скорость эволюции в новых местах обитания может быть объяснена за счет того, что сама по себе адаптация к новым условиям требовала много усилий от представителей рода Homo.

Есть и еще одно следствие интронизации угрозы, более важное, чем предыдущие. «Заступая[43]в неопределенно верную смерть, присутствие открывается возникающей из самого его вот постоянной угрозе»[44]. Внутренняя угроза может проецироваться на все, что угодно, в том числе и на сородичей. Когда человек проецирует свою внутреннюю угрозу на сородичей, это, в конце концов, может заставить его их убивать. Поэтому ни один другой вид на Земле не делает этого. Почему Homo sapiens вытеснили Homo neanderthalensis? Просто последние представлялись им угрозой, хотя среда наверняка позволяла сосуществовать обоим видам рядом, ассимилируя друг с другом. Но ни те, ни другие не желали этого, потому что проецировали свою внутреннюю угрозу на своего визави. Победили, естественно, более развитые, т. е. имевшие больше полезного, Homo sapiens. He следует сбрасывать со счетов возможность того, что и в других регионах события развивались по аналогичному сценарию. Автохтоны и пришельцы (независимо от того, к какой волне относились последние) не воспринимали друг друга как сородичей, способных им помочь, но воспринимали их как угрозу себе. В этом случае большая скорость эволюции «пришельцев» из «колыбели» была определяющим фактором для вытеснения автохтонов. В момент интронизации угрозы судьба Авеля была предрешена.