Дублин - Эдвард Резерфорд

И вот теперь, когда дети наконец оставили его в покое, Патрик подробно рассказал Бригид о своей поездке с Макгоуэном, не упустив и того, что произошло между ним и ее родителями.

Поскольку Бригид лишь в общих чертах представляла себе деятельность Патрика ради «Объединенных ирландцев», не было нужды говорить ей обо всех мелких деталях. Однако теперь Патрик чувствовал, что должен предупредить Бригид, что все это может стать намного более опасным.

— В какой-то момент, — пояснил он, — нам, вполне возможно, придется взяться за оружие.

Бригид выслушала его внимательно, а потом задала всего один вопрос:

— Патрик, ты действительно веришь в то, что делаешь?

— Да, — ответил он. — Верю.

— Тогда не забудь дать и мне ружье, когда все начнется.

На том разговор и закончился.

Прием у Джорджианы состоялся в начале следующей недели. Организовали его второпях, после того как ее муж приехал в Дублин раньше, чем ожидалось. Как и его отец, лорд Маунтуолш ясно давал понять — на свой мягкий лад, — что намерен не раскисать и в старости, и тут какие-то дела привели его в город. Поскольку ему нравилось приглашать людей в дом на Меррион-сквер, Джорджиана поспешила выяснить, кто еще находится в городе, чтобы подобрать для мужа подходящую компанию.

Утром в день приема Джорджиана чувствовала себя довольной тем, какое общество она пригласила: ее дочь Элиза Фицджеральд с мужем, парочка политиков, оба умеренных взглядов, один весьма занятный адвокат, священник из собора Христа и один из Толботов из Мэлахайда — все с женами. Патрика пригласили без Бригид, а еще — одного милого старого джентльмена, жившего на Сент-Стивенс-Грин, некоего доктора Эммета. И конечно, несколько старых друзей. Всего за стол должно было сесть двадцать человек.

Старого доктора Эммета Джорджиана пригласила по особой причине. Хотя Геркулес обосновался в Уэксфорде, его жена и двое сыновей оставались в старом поместье в Фингале. Но старший сын Геркулеса Уильям хотел перебраться в Дублин, к бабушке и деду. А так как он должен был этой осенью начать учебу в Тринити-колледже, Джорджиана и надумала попросить доктора Эммета привести с собой на ужин его собственного младшего сына, поскольку этот юноша уже несколько лет учился в Тринити. Джордж, знакомый со многими профессорами колледжа, доложил ей:

— О нем говорят, что это тихий, прилежный молодой человек с математическим даром, он всем нравится и имеет хорошую репутацию, а поскольку живет дома со старым доктором, то не участвует в буйных вечеринках.

И Джорджиана подумала, что молодой Эммет должен быть вполне милым юношей, с которым стоило бы познакомиться ее внуку.

Из всех своих внуков она больше всего любила Уильяма. Ей не хотелось в том признаваться, однако вся семья это знала. В детстве он был очень похож на Патрика, но, как это часто случается с детьми, его лицо менялось по мере того, как он рос, и теперь, когда ему исполнилось пятнадцать, он начинал выглядеть совсем как старый Фортунат. И он так сильно пробуждал воспоминания о дорогом старике, что Джорджиана не раз и не два, взглянув на юношу, чувствовала, как у нее перехватывает дыхание, и бывала вынуждена отвернуться, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие чувства. Но прежде всего она любила в этом мальчике его прекрасную натуру, его доброту. Однажды, когда он был совсем еще мальчишкой, он увидел, как на улице Дублина несколько пацанов бросают камнями в бездомного щенка, и, ни на мгновение не задумавшись, ринулся на них, разогнал, спас животное и принес его домой. С тех пор пес был бесконечно ему предан. Прошлым летом, когда младший брат болел несколько недель подряд, Уильям, любивший много двигаться, сидел с ним каждый день по часу и больше, читал ему книги, играл с ним в карты и смешил как мог. Врачи говорили, что причиной выздоровления мальчика стал прежде всего его старший брат.

И все же единственным сомнением Джорджианы относительно предстоящего вечера было как раз сомнение насчет Уильяма.

— Могу я пригласить старого доктора Эммета? — спросила она мужа. — Он ведь самый безобидный из всех людей, но всегда принадлежал к патриотам. И как насчет Патрика? Что скажет Геркулес, если его сын встретится в нашем доме с людьми, которых он ненавидит?

Но лорд Маунтуолш был тверд.

— Наш дом всегда был местом, где приветствовали людей самых разных убеждений, если только они вежливо излагают свои взгляды, — напомнил он. — И мы ничего не изменим ради Геркулеса. Кроме того, молодой Уильям все равно будет в Тринити-колледже встречаться с людьми самых разных взглядов. Что до Патрика, то он может не нравиться Геркулесу, но, конечно же, Уильям должен хотя бы изредка встречаться со своим кузеном.

Однако утром в день приема Джордж пожаловался, что плохо спал и неважно себя чувствует, и Джорджиана тут же спросила, не отменить ли ужин.

— Ни в коем случае, дорогая! — решительно заявил он. — Я приму лекарство. И пойду в турецкие бани мистера Джойса.

Если в Англии вошло в моду посещать курорт с минеральными водами, устроенный на месте прежних римских бань, то и Дублин теперь обзавелся собственными римскими банями. Вот только по новой моде называли их турецкими. Колоритный делец, создавший их, был турком с экзотическим именем доктор Борумборад, и его пышная борода и восточные одеяния произвели впечатление в Дублине, но потом он наконец сбросил маскировку и предстал перед всеми как мистер Патрик Джойс из Килкенни. Однако его бани продолжали процветать. В них имелись обычные парные и великолепный бассейн. Лорд Маунтуолш, которого друзья как-то раз убедили заглянуть в это заведение, быстро стал покровителем бань, и служащие всегда, естественно, приходили в восторг, когда он туда заглядывал. В начале дня Джордж вернулся из бань, порозовевший и довольный.

— А теперь, дорогая, — бодро заявил он, — я готов насладиться приемом.

И он действительно наслаждался. Гости приезжали один за другим, и Джорджиана с удовольствием наблюдала за тем, как муж радостно приветствует их. Патрика он встретил с особой нежностью. И было ясно, что он с гордостью показывает всем своего молодого внука, которого попросил стоять рядом, пока съезжались приглашенные, а потом повел юношу в гостиную, где все оставались до начала ужина.

Доктор Эммет, седой, но весьма бодрый, послушно привел с собой младшего сына, и как только дед отпустил Уильяма, Джорджиана поспешила познакомить мальчиков.

Ей интересно было наблюдать за ними. Ее внук был, безусловно, крупнее, поскольку Роберт Эммет оказался совсем маленьким смуглым парнишкой, с копной черных волос и маленькими глазами, смотревшими на жизнь со спокойным, но острым вниманием. Стоя рядом с ним, ее внук, с его открытым добрым лицом, напомнил ей крупную охотничью собаку, оказавшуюся рядом с темным терьером. Роберт Эммет, впрочем, как будто вполне любезно разговаривал с ее внуком.

По всей гостиной гости весело беседовали. Джорджиана отметила, как тепло поздоровался Патрик с ее дочерью Элизой и Фицджеральдом, как он поговорил с несколькими другими гостями. А теперь он углубился в беседу с доктором Эмметом.