Константа - Александра Лимова

— Привет, Маришка. Куда крестницу мою спрятала? — улыбка в его мягком голосе.

— Спит она.

— Вот сурок, как не приеду, все время дрыхнет. Тогда держи, — шуршание пакетов, — как проснется, нарядишь и пришлешь мне фото и видеоотчет. Как сессию сдала?

— Спасибо, — в ее голосе тоже улыбка, снова шуршание пакетов, — так только будет же сессия. Сдам.

— Без троек?

— Без.

— Молодец какая, на красный все же идешь?

— Пытаюсь. Вы голодны?

— Нет, но от кофе не отказался бы. Где пострадавший?

— Да в гостиной. Над ним девочки кружат, он пользуется вовсю. Султаном мечтает стать.

— Видать, сотряс. — Фыркнул Костя и Маришка тихо рассмеялась.

— Папа приехал, — невесело усмехнулся Аркаша, прикрывая глаза, но я успела заметить

Он действительно им как отец. Приехал к нему домой, поднялся беспрепятственно, без звонков охраны комплекса, консьержа, без звонка в домофон, это о многом говорит. Крестнице одежду взял и я даже не удивлюсь, что размер верный. Спрашивает как дела у жены Аркаши, зная, где как учится. И она соответствующе на него реагирует, обращается на вы и с уважением. Костолом, сука, ну это же так просто все…

Неразличимые реплики в гостиной, негромкий смех и он направился на кухню. Успел переодеться. На руке, под тканью джемпера угадывается повязка. Взгляд на меня, отрицательно поведшей подбородком — все в порядке; и едва заметный склон головой в сторону кронпринца, не поднимающего на него взгляда — а вот здесь внутри ад, Кость, пожалуйста, помоги ему…

Костя сел напротив Аркаши. Притянул к себе его бокал, молча допил. Аркаша был слегка бледен, со второй попытки поднял взгляд и, посмотрев ему в глаза, произнес:

— Если ты меня… отстранишь, я пойму. Я с этим согласен.

Костя долго смотрел в лицо Аркаши. Вздохнул, прикрыв глаза на мгновение, и встал с кресла. Чтобы обойти стол и кратким скупым движением развернуть к себе стул с Аркашей.

И присесть перед ним на корточки.

Положив предплечье правой руки на его колено, а второе сжав пальцами. Долгая полная тишина, когда просто взгляд глаза в глаза и Аркаша едва слышно произнес то, что согнало ватную слабость в теле и сказало, что нужно очень тихо удалиться:

— У Костолома начиналось так же. Потеря самоконтроля и никаких мыслей о последствиях.

— Ты здоров. — Такой же очень тихий голос, но твердость в нем непоколебимая. Так же как в пальцах сжавших его колено, во взгляде светло-карих глаз. — В том кабинете не один ты его убить хотел, несмотря на последствия.

Я уже достигла порога, но глаз зацепил, как Костя поднимается с корточек, потянув за локоть на себя Аркашу. Прижимая его к себе, пока тот опускал голову, пряча влагу с ресниц в темной ткани на плече Кости.

Вернулись домой далеко за полночь.

Стакан скотча и никотин на двоих в молчании. Душ, смена его набрякшей кровью повязки почти в молчании. Он не хотел сейчас разговаривать, я не хотела его трогать. Ментально.

Постель и ночная тишина.

Кратко поцеловала в плечо, он в ответ притянул к себе под бок, лежа на животе. Его телефон на полу, в беззвучном режиме. Яркость экрана снижена до максимума, чтобы почти бесперебойно входящие оповещения, которые он читал, не мешали уснуть мне. Где-то через час все пошло на убыль, почти до полной тишины. Костя не спал. Перевернулся на спину и лишь изредка просматривал телефон, когда экран слабо загорался. Еще час и абсолютный информационный покой, но он не спал все равно.

На часах было шесть утра и меня все-таки накрыла пелена полузабытья, когда он неслышно и аккуратно поднялся, стараясь не потревожить. Несколько минут я ждала, но он не вернулся. Сон сняло как рукой. Накинув халат, вышла из спальни.

Костя сидел в кухне, пил кофе. Взгляд неотрывно в экраны ноутов перед собой. Бумаги, изредка поправки на полях таким похожим почерком, снова взгляд в экраны и пальцы по тачпадам. Телефон на краю стола и молчит. Не поднимая на меня взгляда, кивнул — все в порядке, не спится, занят работой. Просьба не беспокоить невербально, но ощутимо в воздухе.

Ушла обратно. Сна не было и промучившись до восьми, покорно изобразила пленницу Морфея, когда Костя вернулся, чтобы взять одежду, затем все-таки встала.

Снова душ, чтобы попытаться избавиться от чувства разбитости и вышла на кухню, где он, уже в полной боевой готовности, привычно налил мне кофе. Неожиданно, но смс от моей мамы с вопросом дрыхну ли я и можно ли мне набрать. Поливая Виолу, к слову, неожиданно живую (почему — понятно, о Виоле, поселенной на лоджии и успешно мной забытой, заботился Константин Юрьевич), я докладывала маме о ее здоровье. Кратко и образно отчитывалась владелице финской кондитерской о своих успехах в криптотрейденге. Она интуитивно правильно в нужные моменты восхищалась своей донечкой, а потом очень издалека и аккуратно намекнула, что совести у донечки нет, потому что мамины пальчики давно не мяли дочуркины щечки.

Я, прижав плечом телефон к уху плечом и моя за собой кружку, зная, что за спиной Константин Юрич, прикидывала, как бы поделикатнее маме сказать, что я еще не знаю, когда я ее навещу, как сделать так, чтобы ее не напугала моя охрана и вообще я тут влюбилась в криминального элемента, у которого жизнь это одно большое и нескончаемое приключение. Но Константин Юрьевич умел решать все проблемы:

— Пригласи в гости. — Невозмутимо потребовал он позади.

Я, едва не выронив вытертую кружку, оглянулась. Костя, оперевшись бедром о кухонный островок и жуя яблоко, совершенно спокойно смотрел на меня. Будто ничего вообще не происходило. Вот как у него получается, а…

Не дождавшись от статуи, воплощающей изумление, никакой реакции, он, закатив глаза, забрал у меня телефон и, выставив руку, удержав за голову только ринувшую к нему меня, очень вежливо произнес в трубку:

— Инна Сергеевна, доброе утро. Мое имя Костя, я встречаюсь с вашей дочерью и она стесняется нас знакомить, думая, что прошло недостаточно времени. Через три дня мы с ней будем в деловой поездке в Нью-Йорке и я осмелюсь взять ответственность на себя и пригласить вас с сыном и супругом встретиться там, билет и проживание я оплачу и я был бы вам очень благодарен если бы вы против этого не возражали.

Мама на том конце провода точно непередаваемо охуела, наверняка, еще сильнее меня, потому что пауза была в несколько секунд. У всех. И только у Анохина в спокойном ожидании, с эхом удовольствия в светло-карих глазах глядящего на меня со вздыбленными волосами, которые он привычно приглаживал, пока я безуспешно силилась постичь загадки жизни в целом и нашей в частности. Вот несколько часов назад… а сейчас… да ебаный рот… минутку дзена, можно?! Я не успеваю за пульсацией!

Мама отмерла, чего-то там ему пробормотала, судя по всему согласие, потому что Костя удовлетворенно улыбнулся, когда за локоток вел деревянную меня к столу, чтобы усадить в кресло и, поблагодарив ее и сказав, что сегодня вечером наберет ей для обсуждения деталей, всучил телефон мне, что-то невнятно блеющей такой же невнятной маме, вроде и хотевшей пожурить меня, что о некоторых вещах надо предупреждать, но у нее, слава Будде, не особо получалось словить нужный настрой и я, трусливо сказав, что перезвоню ей позже, а то мне пора на работу, дождавшись ее согласия, завершила звонок и с уставилась на Костю, выходящего из гардеробной. С небольшой деревянной коробкой в пальцах, которую он на ходу открывал, извлекал содержимое и отставлял коробку на край стола.