Выжжено - Андреас Эшбах

Как бороться против мира, как у него отвоёвывать что-то, как подчинять его, не навредив при этом самому себе? Он видел хищную птицу, кружившую в небе, и чувствовал её в своей крови. Он видел, как качнулась ветка, и почувствовал её в себе. В магический момент, которого ему уже никогда не забыть, он был един со всем.

К вечеру Маркус добрался до Crooked River Pass, маленького местечка у моста через узкий ручей. Тропа, по которой он шёл, закончилась прямо у Farsight Institut.

Территория была обнесена забором, и на нём висели таблички с впечатляющей надписью: «Farsight Institut. Частное владение. Вход запрещён. Территория охраняется. Внимание – научные эксперименты, опасно для жизни!»

Маркус и так не собирался заходить сюда открыто, тем более что было ещё светло. Он отступил назад, нашёл дерево, с которого всё хорошо просматривалось, и влез на него, сам себе удивляясь.

Потом он ждал, отдыхая и наблюдая за институтом.

Просторный ареал чем-то походил на ферму, но некоторые здания выглядели слишком урбанистично.

Он различил несколько сараев, хлев, жилой дом, в самом дальнем углу возвышался земляной холм, под которым, судя по всему, находилось подземное сооружение. Ускоритель частиц? Тир? Или всего лишь кегельбан? Со стороны не было видно.

Где мог находиться архив, в котором хранились технические документы? Похищенные конструкторские проекты, например. Трудно сказать. Он представил себе подвал, наверняка под основным зданием.

Причём, возможно, все усилия напрасны, и документы его отца давно уже находятся где-то в другом месте. Как-никак, минуло двадцать лет. За это время многое могло произойти.

Да и Таггард мог ошибаться.

Взгляд Маркуса вновь и вновь обегал территорию института. Ландшафт показался ему почему-то знакомым. Горная цепь на заднем плане, вершины, покрытые льдом… Возможно, он где-то видел фото института. Название тоже звучало так, будто он мог его где-то слышать. Только где? И когда? Он не мог вспомнить.

Строения, правда, с виду казались уже пришедшими в упадок, а то и брошенными. Газоны были давно не стрижены, некоторые кровли казались прохудившимися, и повсюду валялся ржавый, покрытый пылью и заросший бурьяном утиль.

Однако когда стемнело, в жилом доме зажглись огни. Значит, институт не заброшен. Но и следов активных исследований тут не наблюдалось.

Он составил свой план, пока ещё было что-то видно. Собак, казалось, тут не водилось, даже конуры он нигде не заметил. Равно как и других видимых приспособлений защиты и тревоги, сирен, гудков или ламп заливающего света. Был только ряд видеокамер, на которых светились красные диоды; мысленно он склонялся к тому, чтобы принять их за бутафорские. Ибо если нет освещения, что тогда могут увидеть камеры? Кроме того, размещены они были очень уж непродуманно.

Он облюбовал место, где мог, похоже, преодолеть ограду незаметно и без особенных усилий: ржавый угол, на котором проволочная сетка и без того была уже наполовину отогнута. За этой сеткой он мог пробраться вдоль холма, затем обогнуть деревянный сарай, ворота которого, как он разглядел, были закрыты на большой висячий замок. После этого он пересечёт открытое пространство до продолговатой пристройки к жилому дому, которая могла быть мастерской. Массивное кирпичное строение с подвальным этажом и зарешеченными подвальными окнами. Если бы ему пришлось размещать здесь архив, он выбрал бы именно этот подвал.

Когда стало слишком темно, чтобы усовершенствовать план дальше, он просто ждал. Вначале нетерпеливо, потому что время никак не двигалось вперёд, но потом нетерпение сменилось непривычно глубоким покоем, который наполнил его, словно ночной отзвук увиденного сегодня днём. Странным образом он не чувствовал усталости. Но и нервного возбуждения тоже не ощущал. Он просто знал, что войдёт туда – и всё.

Потом погасли и огни. Некоторое время ещё светился слабый жёлтый огонёк чердачного окна, потом и он погас. Кто бы там ни жил, он наверняка уже лёг в постель.

Маркус спустился с дерева в непроглядную темноту. На ощупь нашёл рюкзак, а в нём нашарил карманный фонарь, который, включив на самую слабую мощность, зажал между плечом и шеей, и в этом слабом свете собрал другие инструменты: ломик, естественно, тоже. Его он понесёт в руках. Отвёртки и щипцы рассовал по карманам. Перчатки придали бы образу завершённость, но их у него не было. О них он не подумал, покидая дом Таггарда, а если бы и подумал, подходящие вряд ли нашёл бы.

Но это не имело значения. Сегодня дело было не в отпечатках пальцев.

Он выждал минут сорок и осторожно двинулся, направив фонарь в землю. Ограда действительно не представляла собой никакого препятствия; он перекусил кусачками несколько петель сетки, а остальные отломились сами, настолько они проржавели.

Он прислушался и отвернул сетку в сторону. Она тихо задребезжала. Ни света, ни звука, ни возгласа. Хорошо. Дальше. И без спешки. Он крался вперёд, выверяя каждый шаг. Лучше медленно, чем споткнуться обо что-нибудь и наделать шуму. Осторожность оказалась не напрасной: он действительно один раз запутался в проволочной петле из-под какой-то брошенной упаковки. Нет, не ловушка и не капкан.

Добравшись до спуска в подвал пристройки, он остановился, прислонясь спиной к стене, постоял, пока дыхание и сердцебиение не успокоились. Потом спустился по ступенькам к двери подвала и посветил на замок.

Зазор между полотном двери и рамой был достаточно велик, чтобы просунуть ломик. Дверь издала истошный скрип, когда он налёг, и замок с хрустом вылетел из анкера.

Ночь, казалось, усиливала все звуки. Он быстро метнулся по лестнице наверх, прислушался, не шевельнётся ли что-нибудь. Ведь шуму на сей раз он наделал настоящего!

Он выждал четверть часа в полной готовности бежать, но всё оставалось спокойно. Конечно, отсюда он не мог слышать, не звонит ли кто в этот момент в полицию, но по ощущению вроде как не должен был. И Маркус решил, что взлом остался незамеченным.

Он снова включил фонарь, спустился по ступеням, нажал на дверь. В подвале пахло опилками и деревом, химией и прелью. Значит, мастерская. Частично хотя бы.

В свете фонаря он увидел узкий коридор, из которого в обе стороны расходилось несколько дверей. Маркус попробовал их все по очереди. Ни одна не была заперта. За первой слева располагалось что-то вроде котельной, в каморке справа стояли стеллажи с банками краски. Вторая дверь слева вела к топливному баку, вторая справа…

В кино герои любят говорить: «Бинго!»[46]– когда находят то, что искали, и Маркусу это всегда казалось глупым. Но сейчас он почувствовал, как велико искушение воскликнуть точно так же.

Перед ним было помещение, размером, может быть, четыре на шесть метров, уставленное старомодными шкафами с выдвижными ящиками.