Выжжено - Андреас Эшбах

Маркус озадаченно смотрел на него. Такое положение дел он знал ещё со времён учёбы; это даже спрашивали на экзамене. Однако никому не приходило в голову задать такой простой вопрос.

– Эм-м, – опять повторил он. – Понятия не имею.

– Очень просто: в долг. Самое странное было то, что весь мир не только продавал нам свои товары, он и снабжал нас деньгами на покупку этих товаров. Вы не находите это странным? Я всегда находил. И всё это – на совершенно добровольной основе. Поскольку американская экономика пользовалась доброй славой, во всякий богоданный день где-нибудь в мире находились люди, которые решали инвестировать в США свои с трудом заработанные деньги, вложить их в государственные займы или в акции американских предприятий, причём в среднем по миллиарду долларов в день. По миллиарду, вы слышите? Инвестиции, кстати сказать, с которых они рассчитывали получить доходы. Но мы лишь радостно растрачивали эти деньги, полагаясь на то, что и на следующий день поступит очередной приход. Под конец мы вообще уже не производили ничего существенного, только доллары. Печатную бумагу, если угодно. – Он снова вздохнул. – Это и гложет меня больше всего.

До Маркуса постепенно дошло:

– И теперь это больше не работает. Потому что денег ни у кого больше не осталось.

– Вот именно. Поэтому всё рушится. Это было мне ясно с самого начала. Если мир затягивает пояс потуже, задыхаться начинаем мы. Вот только я не предусмотрел, что будет нехватка запчастей. – Он помотал головой. – Не знаю, как мы будем выбираться из этой мясорубки. Образования никакого, а печатные машины псу под хвост, так что и новых книг уже не напечатаешь… Это «штопор», если хотите знать моё мнение.

В конце концов они добрались до Пендльтона. Не доезжая до города, Уэйн не пожалел времени, чтобы свернуть на площадку для отдыха водителей и, таща за собой Маркуса, расспрашивал их, пока не передал его шофёру, который ехал на юг по автостраде 395 и не нашёл что возразить против двух канистр дизельного топлива.

Это был альбинос, излучающий радостную и спокойную уверенность. Он явно пытался отпустить бороду, но это привело лишь к светлому пушку, обрамляющему линию его подбородка.

– Вы чем-то подавлены, – заметил он через несколько миль, в течение которых он что-то напевал себе под нос, а Маркус обдумывал услышанное от Уэйна.

Маркус поднял на него глаза.

– Да? Возможно.

– Есть для этого причины?

– Особо никаких. Просто… ну, ситуация, в которой находится мир. Кончается нефть, и, похоже, никто не знает, что делать.

– И вы находите это удручающим? – спросил водитель тоном искреннего удивления.

Маркус подумал, что этот шофёр похож на человека, который только что переучился на психотерапевта.

– А вы нет?

Тот отрицательно помотал головой.

– Господь мой пастырь, он поведёт меня, и я ни в чём не буду знать недостатка.

Ах, вон откуда ветер дует.

– О'кей, – осторожно ответил Маркус. – Ну, если так…

– А вы не верите в это?

– Хм-м. Я не знаю. Может, так оно и есть. – То, что с ним случилось, он тоже мог бы интерпретировать в этом смысле, озадаченно подумал он. Если бы захотел.

Шофёр сначала ничего на это не говорил, и поездка продолжалась в тягостном молчании.

– Когда вы были ребёнком, – внезапно спросил альбинос, – ваш отец водил вас в походы по лесу?

– Что-что? – Маркус вздрогнул. Походы по лесу? Да он был бы счастлив, если бы отец хотя бы краем глаза глянул на убежище в зарослях сада, которое он построил там вместе с соседским мальчишкой. – Нет.

– Жаль. А мой водил. Бывало, мы вдвоём по нескольку дней странствовали по лесам с палаткой, со снаряжением и провиантом…

– Должно быть, было здорово.

– Да. И я тогда усвоил: в такое путешествие не надо брать больше, чем необходимо.

– Благоразумно, – признал Маркус. – Хотя заранее не знаешь, что тебе понадобится.

– Но чем ты опытнее, тем лучше можно это оценить.

– Без сомнения.

– И тот, кто знает всё, уложит свой рюкзак наилучшим образом, не так ли?

Маркус кивнул.

– Если есть такие, кто знает всё.

– Бог, например, – подсказал ему водитель. – Бог всеведущ.

– О'кей, – согласился Маркус.

– Если идешь в путешествие с Богом, лучше поручить укладывать рюкзак именно ему.

Что это было? Может, этот тип под действием наркотика?

Водитель счастливо улыбнулся.

– Это, конечно, образно выражаясь, но в некотором смысле мы все странствуем по жизни с Богом. И он укладывает для нас рюкзак. Понимаете? Поэтому я не беспокоюсь за нефть. Уж это в его ведении. То, что она на исходе, означает просто, что время близко.

– Время?

– Второго пришествия Господа. Он дал нам нефть, чтобы мы могли согреться и заправить наши машины. Если всё идёт к концу, то лишь потому, что скоро нам всё это не понадобится. – Ликующий взгляд сбоку. – Так просто, а? И такой великолепный повод для надежды.

У Маркуса отвисла челюсть, что было не так уж трагично: он всё равно не знал, что сказать.

– Вы что-то ничего не говорите, – заметил водитель через некоторое время.

– Я, эм-м… полностью захвачен вашей логикой, – с трудом выдавил Маркус. Он тайком поглядывал на этого человека. Было видно, что тот говорил со всей серьёзностью.

– Что-то непохоже, чтобы вы разделяли эту надежду. – Молочно-белое лицо повернулось к нему. – Неужто вы тот, у кого есть повод бояться второго пришествия Господа?

– Нет, – ответил Маркус и невольно закашлялся. – Абсолютно нет. Уж это беспокоило бы меня меньше всего на свете.

– Вот и хорошо.

– Правда, я спрашиваю себя, – продолжил Маркус, – почему Бог, раз уж дал нам нефть, большую её часть разместил среди мусульман?

«Лучше бы он подавился этим вопросом», – подумал Маркус сразу после этого, стоя с рюкзаком на обочине дороги и глядя вслед грузовику. Отзвук захлопнувшейся дверцы всё ещё стоял в ушах. Пахло пылью и выхлопом, и когда грузовик скрылся из виду, вдруг разом стало очень тихо.

Он оказался совсем не там, где надо. Этот сукин сын завёз его не в ту сторону. А на площадке для отдыха говорил другое. Лишь бы только разжиться канистрами с дизельным топливом. Ну, когда его Господь явится, то наверняка разберётся с ним!

А поначалу Маркус продолжал идти туда же, где скрылся грузовик, пока не дошёл до столба с указателем. Он тщетно искал это название на карте и ничего не мог понять, пока не сообразил, что находится на другой дороге. Между ним и его целью было не меньше ста километров по прямой. И нигде не видно было никаких машин.