Селянин - Altupi

— Так никто не заставляет его подслушивать чужие разговоры.

Мать сжала губы. Кирилл собрался выходить, повернул рычажок внутреннего замка, однако услышал вопрос в спину. Он был задан немного растерянно и удивлённо, что несвойственно генеральше.

— Ты действительно ложишься под этого парня?

— Мне это до жути нравится, мам. — Кирилл захотел сильнее её шокировать. — А так у нас нет ограничений: кто кого хочет, тот того и трахает. Но мне больше нравится быть под Егором — хоть какая-то ему радость в жизни.

Мамуля и вправду была поражена. Мигать забыла.

— У тебя будут проблемы со здоровьем, — предупредила она, всё ещё отказываясь верить и принимать.

— Это будут мои проблемы, мам, не твои, — с презрением выдал Кирилл, опять взялся за дверную ручку и опять передумал, повернулся. — Да, мам, ключи от моей квартиры не отдашь? У меня тут шмоток нет, все там. На улице жара, а я в джинсах.

— Ключи у отца.

— Тогда ладно. — Кирилл козырнул ей двумя пальцами, как это делают иностранцы, и покинул квартиру.

Во дворе он походил вокруг своей машины, постоял в тенёчке — солнце палило, пот вырабатывался вёдрами, — посмотрел на по большей части незнакомых соседей и их отпрысков, копающихся в песочнице или гоняющих на роликах, велосипедах и гироскутерах, и пошёл по магазинам цифровой техники. Ходил пешком, деньги были, но от бесцельных трат, например, на такси, Кирилл удерживался. Да и спешить было некуда — не дома же опять тухнуть?

Подходящий смартфон купил в салоне сотовой связи. Не для себя — для Егора. Дешёвый, за двенадцать тысяч. Со средними параметрами, на «андроиде». Конечно, Калякину хотелось взять для него самый лучший из тех, что можно найти за пятьдесят штук, но он боялся… нет, даже знал, что Егор не оценит транжирства и не обрадуется дорогой игрушке, а вот деньгам он обрадуется… И снова нет — Егор у чужих лишней копейки не возьмёт. Прискорбно, но в плане денег они ещё были друг другу чужие. В плане — «брать». Отдавать Егор был готов — кормил своими продуктами, до сих пор рвался заправлять машину бензином и покупать все товары за свои средства. Странный он, этот селянин, добрый, бесхитростный.

Кирилл полазил по городу, съел шаурму и вернулся домой. Мать вышла его встречать. Вид у неё был обеспокоенный — наверно, считала, что сыночка обязательно удерёт. В качестве отчёта Кирилл махнул в воздухе коробкой со смартфоном, но не слишком близко от матушкиного носа, чтобы не смогла разглядеть и сопоставить примерную цену с количеством выданных рублей. Потом он закрылся в спальне, разделся до трусов. Шёл пятый час. Время текло медленно, деть себя было некуда. Кирилл лежал на кровати с фильмом онлайн и двумя смартами, воображал разговор с Мишаней, как загонит его в угол и заставит на коленях, со слезами и соплями, просить прощения у сыновей и Галины.

Мать позвала ужинать. Кирилл сходил на кухню, поел. Руки искали применения, но он осилил только тарелку помыть и снова лёг. Если бы вот так провести каникулы — да красота, кто же отрицает! Но через призму любви виделось иначе: не хватало Егора, а Егор — это деревня, семья, хозяйство, быт, заботы. И пока он не может сбросить с себя этот груз, надо быть с ним и подставлять своё плечо под половину тяжести. Ну, хотя бы её треть или четверть.

В половине седьмого заявился отец.

— Ну как наш труженик? — громко спросил он из прихожей, чтобы Кириллу в спальне было слышно. — На боках мозоли не натёр?

— Гулял днём, — ответила мать. — Телефон купил. Я денег дала.

— А! Ну, пусть попробует ещё позвонить, и этот об стену разобьётся.

Потом они ушли в комнату.

Кирилл злился, сжимал кулаки, стискивал зубы. Не комментировал и не высовывался. Перетерпеть оставалось сутки, а завтра он от Мишани сразу рванёт в деревню, обнимет любимого, и ни одна собака их не разлучит.

Под подушкой завибрировал его покоцанный смарт. Кирилл заблаговременно перевёл его в беззвучный режим во избежание эксцессов, и вот пригодилось. Калякин вынул девайс и несказанно удивился: звонил Пашка. Неожиданно. С чего это вдруг? Не ответишь — помрёшь от любопытства.

— Да? — протянул Кирилл. — Смольный слушает…

— Кончай прикалываться, — фыркнул где-то далеко Пашка. Весело и дружелюбно, как в былые допидористические времена. Калякин прямо видел, как он улыбается, показывая жёлтые зубы, и смешно морщит лоб.

— Я не прикалываюсь. — Кирилл рывком сел. — Вы, козлы ебучие, мне колёса прокололи и гондонов налепили!

— А! Ты про это! А я и забыл! — Машнов заржал в трубку как конь. — Прикольно получилось!

— Нихуя прикольного! Я их потом целый вечер клеил!

— Но ведь заклеил? И Егорка, наверно, помогал? Как он там? Как мамаша его?

— Слушай, ты сам заткнёшься или тебе помочь?

— А, ну не хочешь, не говори, мне по херу, что там у вас. Я вообще вот зачем… Ты же здесь? Я сегодня через ваш двор шёл, твою машину увидел.

— Ну, здесь.

— А чего не звонишь, не пишешь? Пойдём вечером забуримся куда-нибудь, выпьем, потанцуем? Я ж по тебе соскучился, чувак!

Кирилл прикинул. То, что Пашка не стебётся и не клеймит позором, в принципе, закономерно — он всегда такой был. Позлится, возбухнёт, а потом забывает, и как будто не было ничего. Ему общение нужно, у него тысяча идей в голове и шило в заднице. А насчёт сходить протрястись Кирилл не был уверен. Вечер, конечно, как-то коротать надо.

— Ладно. Только вдвоём, — предупредил он.

— Да какие проблемы, братишка? — рассмеялся Пашка. — Давай в девять подгребай к «Мегаполису».

— Окей, замётано.

Кирилл опустил трубку, снова спрятал её под подушку, задумался. На улице светло, до девяти два часа, до торгового центра «Мегаполис» полчаса ходьбы. Это почти центр города, пивнушек там полно, в пяти-шести они завсегдатаи. Можно выбрать на любой вкус, посидеть тихо или оттянуться, с каждой связан вагон воспоминаний — уж и отжигали! Кириллу даже захотелось туда, в мир диско и драйва. Егор глупый, что отрицает полезность клубов, нужно ведь когда-то отдыхать, веселиться. Пока молодые, а потом старость.

Кирилл вышел из спальни. В гостиной работал телевизор, но мать с отцом сидели на кухне, ужинали