Меч и Цитадель - Джин Вулф

Второе из упомянутых мной объяснений – скорее всего, просто досужие домыслы. Но если, как предостерегал мастер Мальрубий, те, кто станет судить меня там, среди звезд, не выдержи я их испытания, лишат меня мужской силы, разве не могут они, оправдай я их ожидания, наделить меня, представителя всего Человечества, неким равноценным ей даром? Сдается мне, так оно вышло бы по справедливости. А если так, разве не может сей дар оказаться способностью, подобно им самим, переступать через границы времени? Иеродулы, с которыми я свел знакомство в замке Бальдандерса, сказали, что я интересен им, так как взойду на трон, однако был бы их интерес столь же велик, если мне предстоит стать лишь всеми хулимым, всем ненавистным правителем некоей части нашего континента, одним из множества всеми хулимых и всем ненавистных правителей в долгой истории Урд?

В общем и целом первое объяснение представляется мне наиболее вероятным, но и второе отнюдь не так уж неправдоподобно. Вдобавок оба они вроде бы указывают на то, что дело мне по плечу, и к звездам я отправлюсь с легким сердцем.

Вот только, кроме первых двух объяснений, существует и третье. Ни одному существу, человеческому либо человекоподобному, не постичь хода мыслей созданий вроде Эреба, Абайи и остальных. Их мощь далеко превышает пределы нашего понимания, и теперь мне известно, что они вполне могли бы покончить с нами в один день, если б не полагали победой только порабощение, но не уничтожение. Исполинская ундина, являвшаяся ко мне, была их творением, причем даже не рабыней – игрушкой. Вполне возможно, чудотворная сила Когтя – Когтя, сломленного с куста, что растет столь близко к их морю, в конечном счете исходит от них. Судьба моя им известна не хуже, чем Барбату с Оссипаго и Фамулим, и в детстве они спасли мне жизнь, чтоб я исполнил ее до конца, а по уходе из Цитадели вновь отыскали меня, после чего путь мой был искривлен, исковеркан Когтем. Что, если они надеются восторжествовать, возведя палача в автархи, а то и к вершинам власти, о коей не смеет мечтать сам Автарх?

Ну а теперь, думаю, самое время изложить здесь то, что объяснил мне мастер Мальрубий. Поручиться за истинность всего им сказанного я не могу, но сам ему верю безоговорочно и в любом случае знаю не более, чем написано ниже.

Подобно цветам, расцветающим, разбрасывающим по ветру семена, гибнущим, а после прорастающим из семян, чтоб расцвести вновь, известная нам вселенная со временем распадается на мельчайшие частицы, рассеивается в бесконечном пространстве, но затем частицы ее (благодаря кривизне пространства в конце концов собирающиеся на прежнем месте) сливаются воедино, и из сего семени снова взрастает цветок. Каждый из этих циклов, смена расцвета распадом, составляет один Год Всевышнего.

Если новый цветок подобен тому, от коего произошел, то и новая вселенная всякий раз повторяет ту, в руинах коей берет начало, и это истинно как для мельчайших ее отличительных черт, так и для самых крупных. Весьма схожие с мирами, канувшими в небытие, новорожденные миры населяются расами, схожими с прежними, однако каждый цветок в чем-то меняется, развивается от лета к лету, и точно так же, шажок за шажком, развивается все существующее.

В один из подобных Годов Всевышнего (срок, воистину непостижимый нашим умом, хотя тот цикл коловращения мирозданий был всего лишь одним из бесконечного множества) на свет появилась раса, настолько схожая с нашей, что мастер Мальрубий без колебаний назвал ее человеческой. Разросшись, она заселила галактики своей вселенной, совсем как мы в далеком-далеком прошлом, когда Урд, пусть не навсегда, сделалась центром – или, по крайней мере, прародиной, символом – великой империи.

Заселяя иные миры, эти люди столкнулись с множеством живых существ, в какой-то степени наделенных разумом либо зачатками разума, и – дабы не остаться в одиночестве, без товарищей и союзников, в межгалактической пустоте, среди сонмов чужих миров – преобразили их на собственный лад.

Разумеется, двигалось дело не быстро и не легко. Бессчетные миллиарды страдали, гибли под указующей дланью людей, учиненные ими беды и кровопролитие запомнились уцелевшим навеки. Когда же вселенная их состарилась, а галактики удалились одна от другой настолько, что даже звезд соседней, ближайшей, не разглядеть, отчего путь к ним корабельщикам приходилось отыскивать только по древним хроникам, труд сей был наконец завершен. Доведенное до конца, преображение превзошло самые смелые мечты его начинателей. В результате на свет появилась не новая раса, подобная Человечеству, но раса, какой люди только хотели бы стать – сплоченная, сердобольная, справедливая.

Что сталось с самим Человечеством того цикла, мастер Мальрубий мне не рассказал. Возможно, род людской дожил до сжатия вселенной и погиб вместе с ней, а может быть, изменился до полной неузнаваемости. Однако созданиям, преображенным Человечеством в расу собственной мечты, удалось спастись, отыскав путь в Йесод, во вселенную высшего порядка, и сотворив там подходящие для себя миры.

С этих высот им открывается вид и вперед, и назад, и таким образом они обнаружили нас. Возможно, мы – всего-навсего раса, похожая на ту, что преобразила их. Возможно, преобразили их именно мы, или дети наши, или отцы. Мастер Мальрубий сказал, что ему это неизвестно, и, по-моему, не солгал. Как бы там ни было, сейчас они тем же манером, каким были преображены сами, преображают нас, воздавая добром за добро, и в то же время – в отместку.

Отыскали они и иеродул, и теперь те, приведенные к должному образу куда быстрее нас, служат им в нашей вселенной. Следуя их указаниям, иеродулы строят корабли вроде того, что перенес меня из джунглей к морю, дабы аквасторы наподобие Мальрубия с Трискелем также служили им. Этими-то клещами нас и удерживают на наковальне.

Молотом же им служит способность оттаскивать слуг назад, выдергивая их из коридоров времени, и, точно мячики, швырять вперед, в будущее. (По сути, эта способность весьма сродни той, что позволила им сбежать из гибнущей вселенной – войдя в коридоры времени, вселенную покидаешь.) Что же до наковальни, по крайней мере, на Урд ею является естественная жизненная потребность нашей эпохи, необходимость бороться со все более и более враждебным к нам миром, располагая лишь скудными ресурсами его истощенных континентов. Да, это столь же жестоко, как и те способы, с помощью коих были преображены они сами, так что тут все по справедливости, однако явление Нового Солнца станет сигналом, означающим завершение как минимум ранних, начальных стадий преображения.

Отведенные мне покои располагались в самой древней части Цитадели. Комнаты эти пустовали так долго, что старик-кастелян с экономом, которому надлежало за ними присматривать, заподозрили, будто ключи от них давным-давно потеряны, и со множеством извинений при множестве умолчаний предложили взломать замки. От любования гримасами на их лицах я воздержался, однако прекрасно слышал, как оба негромко ахнули, стоило мне произнести простые слова, управлявшие запорами дверей.

В тот вечер я не уставал удивляться, глядя, насколько наши современные моды отличаются от мод тех времен, когда мои покои обставляли мебелью. Вместо привычных кресел в прошлом для сидения предназначались лишь вычурные подушки, а столам явно недоставало выдвижных ящиков и той симметрии, которую мы полагаем их непременным свойством. Вдобавок, по нашим меркам, вся эта мебель отличалась явным избытком тканей при явной нехватке дерева, кожи, камня и кости, отчего мне показалась и сибаритской, и неудобной.