Белый Шанхай - Эльвира Барякина

Соколов щурил близорукие глаза, стараясь разглядеть, кто на этот раз попался им в руки. Беляки не то чтобы никого не пускали в консульство, они делали невозможной его работу. Умно, умно… Обыскать, поставить к стенке и по всем правилам расстрела сфотографировать. Или спровоцировать драку. Властям жаловаться бесполезно – там один ответ: белогвардейцы патрулируют вверенную им территорию и, согласно директиве, обыскивают всех подозрительных. Если есть жалобы, после как-нибудь разберемся.

Предатели из Гоминьдана что-то затевали. Нескольким агентам удалось прорваться через белогвардейский кордон; они сказали, что военный губернатор требует разоружить рабочую гвардию. Предлог такой: под видом революционных отрядов в городе формируются шайки, которые грабят население. Отличить революционера от бандита невозможно, поэтому оружие будут изымать у всех.

Если это случится, революция умрет. Перетянуть солдат на свою сторону не выйдет. Им, набранным из деревень, невозможно объяснить, что такое социализм, им для начала надо пообкататься в городе. А это время – чертово время!

Телефон не работал – белогвардейцы оборвали провод. Связь с китайскими товарищами только через курьеров.

Тот, которого били, ловко влепил Лазареву между глаз, отскочил и побежал в сторону консульства.

Это был Клим Рогов.

Красноармейцы, охранявшие консульство, сначала не хотели пускать его, но он устроил скандал и потребовал немедленно позвать Теодора Соколова.

Кровь сочилась у него из рассеченной брови. Он тяжело дышал, скалил зубы:

– Слабоваты оказались господа офицеры. Не думали, что им сдачи дадут.

Соколов очень удивился, когда узнал, что Клим все эти дни провел в штаб-квартире Генерального профсоюза: служил переводчиком. В свое время он показался ему довольно жалким типом, неспособным на серьезные дела. Но, видимо, революция и его захватила.

– Против нас что-то затевается, – сказал Клим, вытирая кровь рукавом. – Ребята готовятся к обороне: запасают продукты и бинты на опорных пунктах.

– Почему вы вызвали меня? – спросил Соколов. – У вас ко мне какое-то поручение?

Клим быстро взглянул на стоявших рядом красноармейцев:

– Я сказал Ван Шоухуа, что лично вас знаю и что вам можно доверять. Он опасается за архив: если враги захватят нашу финансовую отчетность, то сразу будет понятно, кто платил за революцию в Китае. Уничтожить бумаги мы не имеем права: Гоминьдан и так распускает слухи, что фонды разбазариваются. У нас должны быть доказательства, что все до последнего цента было потрачено на дело.

Мы приняли решение вывезти архив в надежное место – в советское посольство в Пекине.

Соколов кивнул:

– Это разумно.

– Вот доверенность от Ван Шоухуа. – Клим вытащил из нагрудного кармана бумагу. – Он хочет, чтобы я доставил архив до места назначения, только скажите, кому его передать.

Соколов пробежался глазами по доверенности: она была написана по-китайски. Внизу – печать Генерального профсоюза.

– Посидите, я сейчас, – сказал он. – Мне надо показать это переводчику.

Соколов вернулся через пятнадцать минут:

– Вот вам адрес и записка. В Пекине поедете не в посольство, а к нашим девочкам – Паше и Глаше Заборовым. Вы их помните? Они сейчас работают в столице. Передайте бумаги им. Как вы собрались возвращаться назад? Белогвардейцы вас не пропустят.

Клим покосился за окно:

– Ничего, сейчас стемнеет, прорвусь как-нибудь.

Странно было видеть Большеухого Ду в кабинете Стерлинга Фессендена. Вот радиоприемник, электрические лампы, самопишущее перо на столе. А вот Ду – существо из другого мира, из другого столетия. Высокий, сутулый, с двухдюймовыми ногтями. Шелковый балахон – чуть ли не до земли. Только ботинки европейские.

Тони Олман переводил тихую речь Ду:

– Коммунистам нужно время. Они ждут корабли из Владивостока, которые привезут им новую партию оружия.

– У нас есть договоренность с военным комендантом Китайского города, – сказал Фессенден. – Он не допустит нового восстания.

Ду опустил набрякшие веки:

– Я бы на вашем месте не особо рассчитывал на него. В этой игре у всех свои интересы. Гоминьдан начал Северный поход под лозунгом «Вышвырнем „белых дьяволов“ из Китая!» Если коммунисты двинутся на иностранные концессии, кантонцы будут только рады.

Олман смотрел в глаза Фессендену. Все, кто мог, бежали из Шанхая, остальные отправили семьи в Японию или Корею – переждать войну. Вчера у Тамары опять был приступ, переезд означал для нее смерть. Сыновья отказались уезжать без нее: «Мы будем защищать мамочку!»

– Так что вы предлагаете? – проговорил Фессенден.

Глаза Ду на мгновение блеснули.

– Мы не предлагаем – мы действуем. Если вы пошлете своих людей по дороге в Лунхуа, они найдут у брошенной крестьянской хижины труп. И возможно, признают главу Генерального профсоюза.

– Вы убили его?

– Он хотел, чтобы в Шанхае началась большая война. Мы предпочитаем маленькую.

Большеухий был спокоен, но он торопился. Если победят коммунисты, его опиумной торговле придет конец. Резня в концессиях приведет к полномасштабной интервенции – и тогда власть в городе захватят иностранные генералы, которые вряд ли потерпят Зеленую банду на территории Шанхая.

– Мы ударим сегодня перед рассветом, – сказал Ду. – Вы с нами или нет?

Выпуклый лоб Фессендена блестел в свете лампы. Он по очереди дергал себя за пальцы, и было слышно, как хрустят его суставы.

– Какая помощь вам потребуется?

– Пять тысяч винтовок и боеприпасы к ним. Грузовики для переправки наших людей. Пропуска: чтобы нападение было внезапным, мы должны переправить наших бойцов через территорию Международного поселения.

– Вы получите все, что вам надо, – проговорил Фессенден.

Олман выдохнул с облегчением. Если с коммунистами будет покончено, значит, Тамара проживет еще несколько дней.

В четыре часа утра завыли сирены с военных кораблей. По улицам неслись армейские грузовики, полные людей с белыми повязками на рукавах. Жители вскакивали с постелей, приникали к окнам: кто это? кого едут убивать? Но грузовики исчезли так же внезапно, как и появились.

Вскоре на северных окраинах загремели выстрелы.

Люди Большеухого врывались в дома и резали спящих. За несколько часов рабочая гвардия была полностью перебита. Теперь армейские грузовики вывозили трупы, а дворники торопливо смывали с асфальта кровь.

С утра газеты и информагентства опубликовали сообщение: «Профсоюзы необходимо было очистить от коммунистов. Теперь они будут реорганизованы согласно заветам доктора Сунь Ятсена».