Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

— А эти девицы весьма привлекательны, — тут же подхватил его мысль второй солдат. — Что там для них приготовил славный генерал Хэлянь — рабство? Думаю, от будущих рабынь не убудет, если мы развлечемся немного.

— Только попробуйте их тронуть, грязные выродки, — выдавил лежащий поблизости от девушек худощавый юноша в некогда белом халате. — Я зубами вас буду грызть, если коснетесь их хотя бы пальцем.

Тангуты лишь рассмеялись на его дерзость. Названный Сытаем подступил ближе к лежащему, и с размаху пнул его в живот, вызвав болезненный скрип зубов и сдавленное ругательство. Похохатывая, тангут ударил снова, стараясь попасть по лицу. Носок грязного солдатского сапога врезался юноше в плечо — тот успел сдвинуться в сторону.

— Дергайся-дергайся, ханьский червяк, — насмешливо бросил солдат. — Ты сейчас слабее новорожденного младенца, и связан так, что только землю и сможешь грызть. Но ты не молчи — пока мы с братцем Чицы будем развлекаться с этими девками, можешь клясть и поносить нас от всей души. Позор ханьских мужчин делает бесчестие их женщин лишь слаще, — оба тангута довольно загоготали. Юноша в белом зло плюнул в сторону солдат.

— С какой начнёшь, братец? — спросил мужчина, поименованный Чицы. — Я хочу вон ту, в розовом халате.

— Забирай ее себе, — безразлично отмахнулся Сытай. — Вот эта словно заранее подготовилась, скинув лишнюю одежду, — он похотливо облизнулся, глядя на черноволосую девушку в одной лишь нижней рубахе.

Юноша в белом задергался вдвое усерднее, рыча ругательства сквозь сжатые зубы, когда тангут нагнулся над неподвижно лежащей девой. Его трепыхания не приносили никакого успеха — связанный по рукам и ногам, и прихваченный за шею крепкой веревкой, чей другой конец стягивал его лодыжки, юноша даже ползти сейчас не мог, не то что придти на помощь товаркам по несчастью.

Подрагивающие от нетерпения пальцы Сытая уже тянулись к отворотам рубахи его жертвы, как похотливый тангут замер на мгновение, словно раздумав учинять замысленное злодейство. Из затылка насильника выплеснулась струйка крови, как если бы сам собой лопнул крупный нарыв, и мужчина, покачнувшись, рухнул на земляной пол лицом вперёд, совсем рядом с несостоявшейся жертвой. Красное пятно на его затылке не прекращало бить кровавым ключом; вокруг лица и груди мертвеца медленно ширилась темно поблескивающая лужа.

Его напарник испуганно вскрикнул, пораженный этой внезапной кончиной, и метнулся было к выходу, но не успел сделать и шага. Беззвучная и незримая смерть настигла его, насквозь прошив горло мужчины. Тангут ещё какое-то время кашлял и невнятно клокотал, перхая кровавыми брызгами и скребя шею непослушными пальцами, прежде чем рухнуть на землю, и окончательно затихнуть. Через мгновение, полог палатки откинулся, и внутрь вошел Дуань Юй.

— Никогда не был так рад тебя видеть, братец, — обратился к нему юноша в белом. — Ты прибыл как нельзя вовремя.

— Вы все — в порядке, брат Шэчи, и это главное, — ответил далиский принц, склоняясь над зятем, и добывая из-за пояса небольшую медную фляжку. — Вот, понюхай.

— Этот смрад словно вселил в меня вторую жизнь, — удивлённо поведал Инь Шэчи, глубоко вдохнув. — Ну-ка, посторонись, братец.

Дождавшись, пока Дуань Юй встанет, Шэчи рванулся всем телом, и опутывающие его веревки лопнули, словно тонкие нити. Вскочив на ноги, он бесцеремонно выхватил фляжку с противоядием из рук шурина, и поднес ее к лицу Му Ваньцин. Прождав какое-то мгновение, он сунул медный сосуд обратно в руки юного принца, и без особого труда разорвал путы жены. Вздернув ее на ноги, он крепко обнял девушку, прижимаясь к ней всем телом.

— Как ты? — невнятно пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Всё в порядке?

— Было, пока ты не решил переломать мне ребра, — недовольно ответила Ваньцин. Объятия юноши разжались лишь самую малость.

— Муж мой, — с лёгким вздохом заговорила девушка. — Мне приятно твое беспокойство, но ты зря волновался — я не первый день странствую по рекам и озёрам. Для похотливых глупцов, вроде этого недоумка Сытая, у меня в рукаве всегда припрятаны отравленные иглы. Вздумай он позволить себе лишнего, и его смерть была бы быстрой и крайне мучительной.

Ее слова немного успокоили Инь Шэчи, и он отстранился, напоследок страстно поцеловав жену, чему та даже и не подумала противиться. Дуань Юй, смущённо хмыкнув, поспешно отвернулся.

— Будь добр, братец, помоги А Би и А Чжу, — обратился к нему Шэчи, оторвавшись от губ Му Ваньцин. — Там, в углу, лежит Цяо Фэн — его окуривали ядом дольше других, и он до сих пор не очнулся. Потом, нужно будет найти Ван Юйянь — она, почему-то, не с нами. Надеюсь, с ней все в порядке, — он взволнованно глянул на трупы незадачливых насильников.

— Юйянь… то есть, юная госпожа Ван, со мной, — отозвался Дуань Юй, подносящий свое ароматное лекарство к носику А Чжу. Та отчаянно кривилась, и даже пустила слезу, но старательно дышала целебным смрадом. — Я, э-э-э, спас ее из рук тангутов. Мы вернулись, добыв противоядие у одного из них.

— Понимаю, — весело протянул Инь Шэчи. — Ты ни за что не мог оставить в грязных лапах западных варваров свою любимую сестру, и спас ее при первой же возможности.

— Ван Юйянь — не сестра мне, — поспешно выпалил юный принц. — Как оказалось, я — плод прелюбодеяния матушки… кхм, — закашлявшись, он смущённо умолк, поняв, что именно вываливает на головы друзей в порыве самооправдательного усердия. Шэчи и Ваньцин обменялись удивлёнными взглядами.

— Ну, этого, наверное, стоило ожидать, — растерянно произнесла Му Ваньцин. — Небо воздает каждому по заслугам, и неудивительно, что папины грехи вернулись к нему же. Значит, ты, братец Юй, вовсе даже и не брат мне?

— Выходит, что так, — ответил тот, склоняясь над А Би. Та, унюхав лечебную вонь, оглушительно чихнула. — Но мы ведь останемся друзьями?

— Конечно, — убеждённо заявила Ваньцин. — После того, как ты доблестно спас нас от этих мерзавцев, мы с Шэчи должны тебе жизнь, верно, муж мой? — тот согласно кивнул.

— Я бы ни за что не стал прекращать нашу дружбу из-за твоего происхождения, братец Юй, — задумчиво добавил он. — Надо бы подумать, как лучше вернуть тебе долг жизни.

— Не стоит, — решительно отверг его благородные