Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

Чжу, — грустно ответил Цяо Фэн. — Я считаю Серебряную Змею другом, а его жену — достойной женщиной, в чем не раз убедился за последние несколько дней. Но, как и всякий глава сообщества, я связан долгом перед моим кланом, и вынужден поступать вопреки личным привязанностям, — чуть запнувшись, он едва слышно добавил:

— А иногда, и против совести.

Его откровенность не осталась незамеченной — А Чжу заметно расслабилась, выдохнув с нескрываемым облегчением. Беспокойство о нечистоплотности ее возлюбленного, который, в мыслях А Чжу, воплощал все земные добродетели, покинуло девушку, но почти сразу же сменилось новым волнением. Она бросила сожалеющий взгляд на Шэчи и Ваньцин — сегодня, глава Клана Нищих показал всю мощь своего боевого искусства, и, по мнению А Чжу, бой с ним означал верную смерть.

— Простите меня, — виновато обратилась она к молодой паре. — Вы не раз помогали мне, и даже спасли мою жизнь. Я же, по глупости, принесла вам несчастье, — смешавшись, она умолкла, печально глядя на мужчину, покорившего ее сердце, и на молодую семью, ставшую ей друзьями и благодетелями. Новость об их вражде отозвалась в сердце девушки жгучей болью.

— Пустое, сестрица, — легкомысленно ответил Инь Шэчи. — Я был даже рад повидать брата Цяо. В прошлый раз, мы расстались друзьями, и хотя сегодня подобное вряд ли получится, для меня было честью вновь сражаться с ним бок о бок. Заметь, — не меняя веселого тона, обратился он к главе Клана Нищих, — мы с тобой опять бьёмся против чужеземных злодеев, и побеждаем.

— Верно, — невесело улыбнулся тот. — Отряд генерала Хэляня не сравнить с воинством принца Чу, но коварством тангуты, пожалуй, превзошли киданей. Хорошо, что мы изгнали их из Сун.

— Цяо Фэн, — заговорила Му Ваньцин. — Я убила Кан Минь после того, как она попыталась отравить меня, желая отобрать моего мужа. Днём ранее, она хотела соблазнить Шэчи, и изменить Ма Даюаню. Мы оба были поблизости, когда эта гулящая женщина приставала к моему мужу, помнишь? Она терлась об него чуть ли не всем телом — даже пьяная, я не могла не заметить этого. Если поискать, можно найти и другие доказательства ее распутства и подлости. Та отрава, которой она хотела меня накормить, была где-то куплена, или же приготовлена ей самой, а ведь Яд Нутряного Гниения — состав сложный и дорогой, с несколькими редкими компонентами, — она перевела дух, на мгновение прервав свою прочувствованную речь.

— Почему бы тебе не вытащить на свет гнусную натуру этой развратницы? — продолжила девушка. — Узнав о ее коварстве и неверности, даже Ма Даюань не сможет остаться равнодушным. Хватит преследовать меня и моего мужа из-за смерти одной негодяйки, которой случилось выскочить замуж за кого-то из твоего клана, — в голосе Ваньцин прозвучало застарелое раздражение. — Вчера, у нас было несколько возможностей избавиться от тебя и твоих младших. Вместо этого, Шэчи даже вылечил тебя от побоев, что так щедро выдали тебе тангуты, — при этих словах, Цяо Фэн опустил глаза. Когда он поднял взгляд, на его лице промелькнуло смущение.

— Честно ли будет отвечать на добро злом, и упорно пытаться убить нас? Не лучше ли поискать правду в тех обвинениях, которыми бездумно осыпал меня Ма Даюань? — закончила свою речь Ваньцин требовательным вопросом.

— Я верю вам, госпожа Инь, — глухим голосом ответил глава Клана Нищих. — Верю. Быть может, вашим словам поверят и некоторые из моих старейшин. Но не все, и уж точно не старейшина Ма, — он поднял руку, предупреждая сердитый ответ девушки. — Поведение покойной госпожи Ма на пиру можно списать на хмель и неуклюжесть. Рыться в ее имуществе Ма Даюань ни за что не позволит, сколь бы справедливыми ни были мои подозрения. Что хуже… — он ненадолго замолк, и, тяжело вздохнув, продолжил:

— Что хуже, даже найди я следы вины Кан Минь — указанную вами отраву, или ещё что, — Ма Даюань не примет их. Старейшина Ма добродетелен и прям, но порой, слишком уж твердолоб, — мужчина нерадостно усмехнулся. — Он не поверит ни единому доказательству злоумышлений своей покойной жены, кроме совсем уж неопровержимых.

— Так поищи их! — сердито воскликнула Му Ваньцин. — Глава указывает младшим, а не бегает по их поручениям. Прикажи этому вздорному старцу уняться, пока виновный не будет изобличен.

— Я бы и рад поступить так, — с невеселой откровенностью ответил Цяо Фэн, — но старейшина Ма уже настроен против меня. Я привел вас с Шэчи в дом Ван Цзяньтуна, и я объявил вас своими друзьями. Если я сделаю хоть что-то, кроме наказания вас за убийство Кан Минь, Ма Даюань не станет сидеть, сложа руки. Зная его, — мужчина тяжело вздохнул, — он попытается низложить меня. Получится у него, или нет — неизвестно, но ясно одно — своими действиями, он расколет Клан Нищих надвое. Я не могу допустить этого — тысячи вольных странников, принявших покровительство клана, зависят от моих решений, а от их силы во многом зависит безопасность нашей родины, великой Сун. Да, — он вновь поднял ладони, упреждая слова Му Ваньцин. — Я поступаю бесчестно, предавая друга. Преследуя вашу семью, госпожа Инь, я веду себя, словно властолюбивый мерзавец, держащийся за пост главы ценой невинной крови. Но вспомните, не Клан ли Нищих вызнал о вторжении киданей? Не случись этого, Срединную Равнину терзал бы могущественный враг. Враг, который не отступится надолго, несмотря на все свои обещания. Негоже ослаблять защитников Сун пред лицом чужеземных захватчиков, допуская внутренние раздоры, — он устремил на Ваньцин убежденный взгляд, и та не нашла, что ответить.

— Я мог бы сложить полномочия главы, и защищать отчизну, как простой воин, — продолжил мужчина с задумчивой грустью. — Так, моя честь и совесть остались бы незапятнанными. Но моя сила несравнимо менее значима для Сун, нежели Клан Нищих. Как его глава, я могу сделать для защиты нашей родины много больше, чем как вольный странник. Надеюсь, вы простите мне злодейство и низость, что я совершаю из этих побуждений, Шэчи, госпожа Инь, — Му Ваньцин, сжав губы, раздражённо отвернулась. Ее муж, напротив, не показывал недовольства.

— Я не злюсь, — дружески ответил он. — И понимаю тебя. Жизнь одного человека всегда значит меньше, чем жизни многих сотен тысяч. Такова судьба государей и воинских начальников —