Елена Троянская - Маргарет Джордж

Завидев меня, он стал пробираться ко мне сквозь толпу, но я притворилась, будто не вижу его, и ускорила шаг. Я почти вышла на улицу — на меня уже повеяло холодным воздухом из-за колонн, — как услышала, что Геланор обратился с речью к собравшимся.

Это было немыслимо, в первое мгновение я подумала, что ошиблась. Только царь и члены царской семьи имеют право держать речь перед народом во дворце. Но нет, это был голос Геланора. Постепенно шум затих, все головы обернулись к нему.

Геланор стоял рядом с Приамом. Рука Приама покоилась на его плече: царь как бы заранее одобрял слова своего советника и смотрел на него почти с нежностью.

Геланор начал издалека. Он заговорил о загадочном шпионе, который сумел проползти сквозь неприступные стены города. Этот шпион владеет сведениями, которые может получить только человек, имеющий полную свободу передвижения не только по городу, но и по царскому дворцу. Он знал об отправке отряда в Дарданию. Он знал о расположении наименее укрепленного участка стены.

— Он знал также предсказание оракула, связанное с Троилом. А узнать его он мог только потому, что присутствовал при разговоре. Троил доверял ему. Троил погиб из-за этого доверия.

В зале установилась такая тишина, словно в нем не было ни души. Люди буквально затаили дыхание.

— Пусть Гилас выйдет к нам, — приказал Приам.

Ни малейшего движения. Никто не вышел. Вдруг в дальнем конце зала послышался звук борьбы, затем крик, и два человека вытащили в центр зала Гиласа и бросили его к ногам Приама.

— Встань. — Голос Приама был ледяным, как снег на вершине горы Ида.

Груда тряпья, скрывавшая Гиласа, по-прежнему шевелилась у ног Приама. Двое солдат подняли Гиласа.

Геланор подошел к нему и приподнял прядь волос, под которой скрывался шрам. Солдаты грубо развернули Гиласа лицом к собранию.

— Вот он, шрам, — задумчиво проговорил Геланор. — Шрам обычно служит подтверждением личности человека. На эту тему рассказывают сотни историй. Этого вполне достаточно, чтобы усыпить нашу бдительность, вы согласны? По крайней мере, когда юный Гилас — как он себя называет — пришел к нам, оплакивая предательство своего отца Калхаса, мы только взглянули на его ужасный шрам и впустили обратно. И с того момента, как мальчик вернулся в город, у нас не осталось тайн от врага: непостижимым образом греки всегда узнавали о наших делах и планах. Сколько смертей последовало за этим? Столько, что я задумался над вопросом: а нельзя ли шрам подделать? Оказалось, что можно, и легко. Вот шрамы, которые я сделал себе сам. — Геланор поднял руки и показал три свежих шрама на запястье: вот зачем он делал опыты с глиной. — Этот молодой человек подделал шрам Гиласа. Где сам Гилас? Наверное, убит. В любом случае, этот человек не является Гиласом. Это талантливый самозванец, подосланный греками. Он сыграл на нашей надежде, на нашем желании верить, что ни отец, ни сын не могли предать Трою. Но что же мать Гиласа? Странно, что она молчала. Она-то ведь, конечно, поняла, что это самозванец, а не ее сын. Хотя… — Геланор вплотную подошел к «Гиласу». — Ты, по-моему, избегаешь своей матери? Ты говорил, что почти не бываешь дома. Ничего удивительного!

— Позовите мою мать! Спросите ее, — захныкал «Гилас». — Она знает. Она вам скажет!

— Приведите сюда жену Калхаса, мать Гиласа, — приказал Приам.

— А пока мы ждем, я задам еще несколько вопросов, — сказал Геланор. — Мы хотим знать, как ты передавал добытые сведения в лагерь греков. Ходить самому — слишком опасно. Ты посылал гонца или подавал сигналы? Кто разработал их — ведь вряд ли у тебя хватило для этого ума? Назови своих сообщников.

Но «Гилас» закрыл глаза и только отрицательно мотал головой, всем видом показывая, что он ничего не знает и его обвиняют напрасно.

— Я тебе не верю, — сказал Геланор. — Значит, ты решил играть свою роль до конца. Что ж, тебе недолго осталось.

Тут ввели мать Гиласа. «Гилас» бросился к ней и крепко обнял. Я не поняла, ответила женщина на его объятие или нет.

— Матушка! Скажи им, матушка! Они говорят ужасные вещи, они называют меня самозванцем! Они не верят, что я твой сын!

Женщина испытующе посмотрела на него. Она протянула руку, провела по его щеке.

— Сын мой…

Зал встрепенулся, люди заговорили.

— Да, матушка, это я! — Слезы текли по его лицу, губы дрожали. — Спасибо, матушка!

— Я не знаю… — Женщина сжала руки, ее лицо исказила судорога. — Не знаю… — Она с отчаянием и мукой посмотрела на Приама. — Иногда я думаю: да, это он, мой Гилас. Он то вдруг посмотрит точно как Гилас, то вдруг сделает жест, который делал только Гилас. Но когда я в первый раз увидела его, я не узнала его. Это был не мой сын. Другой человек. Я испугалась: будто Гилас умер, а вместо него вернулся двойник, бледная тень. Но время шло, и призрак оживал и становился Гиласом. Он заменил мне Гиласа.

— Как ты смогла?.. — Приам был потрясен. — Как ты смогла принять подделку вместо сына?

— Но я ведь… я надеялась.

— Мать, которая не может узнать собственное дитя? — подала голос Гекуба. — Какая ж ты мать после этого?

Это говорила Гекуба, которая приказала убить собственное дитя!

— Но ведь Гилас отсутствовал какое-то время… Молодые люди порой сильно меняются, особенно когда растут… — Мать Гиласа вызывала жалость. — А вы можете понять, как мать тоскует по своему ребенку? И она цепляется за любое сходство, даже самое маленькое. Мать готова принять двойника, если он хоть чем-то напоминает ее ребенка.

— Даже если этот двойник — обманщик, и больше ничего? — возмутился Геланор. — Этот мальчик не имеет ничего общего с Гиласом, ни одной капли крови. Он такой же Гилас, как я! Ты могла бы назвать меня сыном?

— Нет. Потому что, глядя на тебя, я не могу убедить себя в твоем сходстве с моим сыном. Мне не за что зацепиться. А этот мальчик — другое дело. — Женщина взяла «Гиласа» за руку и отпустила. — Нет, не он. Получается, я потеряла Гиласа дважды.

— Матушка! — крикнул мальчик, протягивая к ней руки.

— Если бы ты был моим сыном, ты бы не мучил свою мать. Значит, я все-таки ошибалась.

— Уведите его, — приказал Приам. — Закуйте его в цепи. Он не должен сбежать. Перед казнью его нужно допросить.

Два солдата схватили «Гиласа», завели ему руки за спину и повели между людьми, которые не сдерживали своей ненависти.

— Давайте убьем его! Сколько жизней он погубил!

— Всему свое время, — сказал Геланор. — Возможно, нам удастся спасти еще не одну жизнь, если мы узнаем его сообщников и их планы.

— Матушка! — крикнул мальчик у порога зала, но солдаты быстро утихомирили его.

Жена Калхаса, плача, пошла прочь.

И тут весь зал наполнился плачем: оплакивали погибших в этой войне родных и близких. Попытка Приама установить внутри города дружелюбие и покой собрала в одном помещении слишком много несчастных, отчего их скорбь удесятерилась. Женщины рыдали, потрясая кулаками, дети жалобно всхлипывали. Столы перевернули, опрокинули кувшины с вином, раскидали угощение, превратив зал в безобразие.