Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

линия, указывающая на это примечание, была подведена под само слово, которое было написано с пробелом в два знака от остальных символов клинописи. Возможно, это название чего-то, к чему должны привести тополя.

Расим обошёл вокруг каждого дерева, но ничего не обнаружил. В полтора мила к югу отсюда была ещё одна рассадка тополей в два ряда в причудливом порядке. Там тоже ничего не было, как и тех тополей, которые росли в пределах города. Расим случайно наткнулся на рассадку тех тополей на окраине восточной жилой улицы Расулабада. Как бы странно это не казалось, Расим в первый раз был в этой части города. Он был приглашён на вечерний плов в честь свадьбы дочери Озара, который всячески пытался услужить Расиму и войти в его доверие. Возвращаясь с мероприятия, внимание Расима привлёк порядок, в котором росли эти тополя — два ряда по семь и шесть на восток, затем сворачивали на юг по три и четыре, далее сворачивая по четыре и пять на северо-восток. Ни Озар, никто другой, живущий на этой улице, не смог дать внятный ответ на вопросы Расима. Единственное, в чем они сошлись во мнении — это то, что тополя были здесь столько, сколько они себя помнят.

Тупые невежды.

Линия рассадки тополей у двух других групп за городом была такой же странной. Расиму показалось, что они указывают путь, и он последовал по их направлению. Пришёл он лишь к этой самой третьей рассадке тополей. Он стоял у последней пары деревьев и смотрел на восток, куда они предположительно указывали. На открытом поле больше не было других рассадок и дальше на восток через несколько фарсангов начиналось озеро Зарафшан, тянущееся ещё на сто фарснагов на восток.

— «Может, ответ там, на дне этого озера? Нет. В этом огромном озере вряд ли можно что-то найти. Потому-то там и могли его спрятать, чем бы оно ни было. Насколько глубоко это озеро?» — хмуро размышлял Расим.

Он задумчиво повернулся к тополям. Едкий запах петрикора уже действовал ему на нервы. И тот факт, что он не может найти ответ, злил его ещё больше.

— «Может, сжечь дотла все эти тополя и выжечь всю эту землю, чтобы избавиться от этого назойливого запаха?»

У Расима чесались руки и ему не составит труда осуществить свою мысль. Раньше, чтобы вызвать пламя в руках, у него уходило много сил. Однако, благодаря древним рукописям, Расим узнал многое об использовании колдовской силы, которые на самом деле называются силами мироздания. И теперь, после долгих лет тайной практики, выжечь здесь всё дотла для него было легко, как плюнуть.

— «Нет», — отговорил он себя. — «Гнев, выпущенный на волю, не приведёт к ответу». — Расим новым изучающим видом посмотрел на тополя. Ему начало казаться, что они посажены в виде клинописи и единственный, кто сможет разгадать их значение — это его проклятый молчаливый пленник. — «Разговаривать с ним такая же пустая трата времени, как и вдыхать этот поганый запах», — мысленно махнул рукой Расим. — «Ответ нужно искать в самой книге», — заключил он и решил вернуться во дворец, где была спрятана Книга мастеров.

Во дворце было тихо, впрочем, как и всегда. С тех пор как падишах заболел, слуги старались не повышать свои голоса и вели себя тихо. Придворные полагали, раз лекарства не помогают падишаху, тишина и покой должны пойти ему на пользу.

Безнадёжная вера.

Расим вошёл во дворец через восточное крыло и по дороге в аудиенц-зал никого не встретил. Не было ни слуг, сновавших туда-сюда по разным поручениям, ни служанок, шепчущихся в углу. Придворные словно исчезли все до единого. Не было даже горожан, просивших об аудиенции. Тишина, царившая во дворце, показалась Расиму странной. Будто в ней что-то притаилось. Казалось, она предвещает плохую весть…

Как там говорилось?

— «Затишье перед бурей», — вспомнил Расим. Эта была одной из его любимых фраз. Он прочитал её в одной захватывающей повести. «Приключения Джамили» — так называлась эта книжка. Это был биографический рассказ о невероятных путешествиях Джамили, написанный триста лет назад и приукрашенный богатым воображением автора, который был младшим сыном главной героини. Расим три раза прочёл этот рассказ. Особенно интересным в нём были главы про пересечение моря Басир и побег из города Инкресс, а также путешествие в Нордан. В этом рассказе говорилось о том, что Джамиля узнала о какой-то тайне Хранителей знаний и вопреки воле отца отправилась в дерзкое путешествие, чтобы разгадать эту тайну. Однако, судя по манере, в которой автор завершает рассказ, Расиму не верилось, что Джамиля не достигла своей цели. Ему казалось, что автор утаил тайну своей матери от читателя и изменил концовку её повести.

— «Затишье перед бурей», — с внезапным и необъяснимым предчувствием повторил про себя Расим. Он сидел, скрестив ноги, у края возвышения в тронном алькове, ломя голову над разгадкой тайн клинописи. Да он был бы рад разгадать тайну хотя бы некоторых примечаний, написанных письмом Алифа. Однако, чем больше он изучал более ранние примечания, написанные тем же письмом Алифа, тем больше он понимал, что они написаны совсем на другом языке. Многие подстрочные и надстрочные знаки были ему не знакомы. Он также не знал, какие звуки они могут обозначать, что делало прочтение этих примечаний, наряду со сложной грамматикой, невозможным. Тем не менее ему худо-бедно удалось понять, что во многих ранних примечаниях говорится о мастерах, написавших эту книгу.

На небольшом куске бумаги Расим начертил линию тех трёх рассадок тополей и сравнивал получившиеся символы с клинописью книги мастеров. Он нашёл им некоторые совпадения, но они были в составе слов, значения которых Расим отчаянно хотел разгадать. Ни в его собственной библиотеке, ни в одной другой библиотеке города не было ни одного словаря, который помог бы ему изучить клинопись. Единственным, кто мог бы помочь ему, был его пленник. Расим был уверен, что его пленник знает клинопись, но за много лет он не проронил ни слова.

— «Будь ты проклят!» — выругался про себя Расим.

— Народ страдает от Чёрной напасти, а ты всё читаешь, — этот упрёк неожиданно послышался из столь знакомых сладких уст. Расим не услышал, как она вошла в аудиенц-зал.

— «Вот и нагрянула буря. Внезапно и без предупреждения».

В аудиенц-зал вошла Нигора в сопровождении двух своих учениц, которые были с ней и в прошлый её неожиданный визит. На ней было чёрное платье, почти облегающее, с красным растительным узором от левого плеча до края правой ноги, а пышная розетка обхватывала её за