Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

– Сейчас, сейчас. – Человек с Марса был босиком, но в том же ослепительно-белом тропическом костюме, что и вчера утром; он подошел к Бену, рывком поставил его на ноги и широко улыбнулся. – Дай-ка я рассмотрю тебя получше! Вот уж радость так радость.

– Я тоже по тебе соскучился. И мне у вас здесь нравится.

– А что это ты придумал насчет трех дней? Три дня, чушь какая-то.

– Не забывай, что у меня есть некоторые обязанности.

– Ладно, поговорим об этом позже. По твоей милости в нашем курятнике полный переполох. Девочки прямо визжат от радости, ни о чем, кроме предстоящей церемонии, и думать не могут. Стоит, пожалуй, закрыть лавочку на переучет – все равно от них никакого толку.

– Пэтти уже отменила дневную службу, – вмешалась Джилл, – а Дон, Рут и Сэм взяли все дела на себя. Короче, сегодня ты свободен.

– Отлично! – Майк сел, усадил Бена, обнял его левой рукой, а правой положил голову Джилл себе на колени.

– Бен, – шутовски вздохнул он, – никогда не берись читать проповеди. С утра до вечера я ношусь высунув язык, с одной службы на другую, – чтобы объяснить людям, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не должны спешить. Я обязан тебе, Джубалу и Джилл больше, чем кому бы то ни было на этой планете, – и вот только сейчас нашел наконец время сказать тебе здрасьте. Ну как ты там? С виду так вроде в полной форме. Дон говорит, что ты действительно в полной форме.

Бена бросило в краску.

– Ну… в общем-то да.

– Это очень кстати – не забывай, что сегодня хищники выходят на тропу. Ну да ничего, я буду грокать близость и поддержу тебя в трудный момент. В конце ты будешь даже бодрее, чем вначале, – верно, Маленький Брат?

– Да, – кивнула Джилл. – Понимаешь, Бен, Майк передаст тебе свою силу – я имею в виду не моральную поддержку, а самую настоящую физическую силу. Я тоже могу так, только чуть-чуть, а Майк – по-настоящему.

– Не прибедняйся, Джилл, никакое не «чуть-чуть», все у тебя прекрасно получается. – Майк повернулся к Бену. – Маленький Брат – наш оплот и твердыня, неиссякаемый источник силы. Прошлая ночь была тому примером. – Он погладил Джилл по спине и пропел:

– Верно, Маленький Брат?

– Глупости, – польщенно ответила Джилл, накрыв его ладонь своей. – Дон точно такая же, и тебе это прекрасно известно.

– Но Дон внизу, собеседует с теми, кто ей сегодня приглянулся. Она занята, а ты – нет, это огромная разница – верно, Бен?

– Наверное…

Бен не знал, куда девать глаза, ему хотелось, чтобы эти двое либо перестали тискаться, либо предоставили ему какой-нибудь предлог встать и уйти.

Но не тут-то было: Майк все так же обнимал его левой рукой за талию и все так же оглаживал правой рукой Джилл… и той это явно нравилось.

– Бен, – голос Майка звучал совершенно серьезно, – такие ночи, как прошлая, – когда помогаешь группе перейти в Восьмой Круг – страшно меня заводят. Если ты не против, я изложу тебе вкратце одно из поучений для Шестого Круга. У нас, у людей, есть нечто такое, о чем мой прежний народ не может и мечтать. Огромная ценность… и мне, знающему, что такое жить без этого, особенно ясно, какая это огромная ценность. Я говорю о великом счастье быть мужчинами и женщинами. Мужчиной и Женщиной создал Он их, и это величайшее из сокровищ, созданных Нами-Иже-Суть-Бог. Верно, Джилл?

– Ослепительно верно, Майк, – и Бен тоже знает, что это Истина. Милый, сочини еще одну песню, для Дон.

– О’кей…

– Ну как?

Джилл звонко расхохоталась:

– А ты ей-то дал послушать?

– Да, и она отблагодарила меня непристойным звуком, а заодно передала Бену пламенный поцелуй. Слушай, там есть кто-нибудь на кухне? Я вдруг вспомнил, что не ел уже минимум пару дней. Или лет.

– Там вроде была Рут, – сказал Бен; он попытался встать, но Майк тут же усадил его на место.

– Эй, Дюк! – крикнул Майк. – Ты там присмотри, пусть кто-нибудь напечет мне оладий, стопку этак с тебя высотой, а к ним галлон кленового сиропа.

– Запросто, – откликнулся Дюк. – Я сам этим и займусь.

Бен Какстон, лишенный предлога удалиться, лихорадочно подыскивал еще одну причину. Он на миг отвел глаза…

– Знаешь, Джубал, – признался Бен, – дальше я бы тебе рассказывать не стал, но без этого никак иначе не объяснить, почему меня все это так беспокоит. Я за них волнуюсь, за всех – и за Дюка, и за Майка, и за Джилл, и за всех остальных, кто стал жертвой Майковых чар. Тем утром мне сначала показалось, что все в порядке – странно, непривычно, но в общем безобидно. Майк меня зачаровал, я невольно попал во власть его новой ипостаси, уж очень убедительно он все излагает, как истинный торгаш. А потом он, точнее, они оба так меня смутили, что я встал с дивана, отвернулся на секунду – и не поверил своим глазам. Одежда Майка куда-то исчезла – вся, до последнего лоскутка. В комнате были еще пару человек, и вот они прямо у всех на виду начали… ну, как обезьяны в зоопарке. Джубал, меня чуть не вытошнило.

33

– Ну так что, – спросил Джубал, – ты принял их приглашение?

– Еще чего! Да меня пробкой оттуда вынесло! Сумку забыл, ну и черт с ней. Я даже одеваться не стал, похватал свои манатки – и в трубу. Удалился, не прощаясь.

– Резво ты.

– Еще бы не резво. Ну как ты не понимаешь? Я должен был уйти. Слава еще богу, что не расшибся насмерть. Ты же знаешь, как это делается в обычной трубе…

– Не имею ни малейшего.

– Да? Так вот, там если не нажать «подъем», то опускаешься медленно и плавно, как гроб любимой тети – в могилу. Здесь же я не опускался, я упал – с высоты шестого этажа. И вот, когда я уже приготовился размазаться ровным слоем по бетону, что-то меня подхватило. Не предохранительная сетка, а то ли поле какое, то ли еще что. Ты будешь смеяться, но в этот момент я не обрадовался, а еще больше испугался.

– Никогда не доверяй всяким этим хреновинам. Лично я предпочитаю лестницу, в крайнем случае – лифт.

– Ну, эту хреновину точно не довели еще до ума. Ведь кто там инспектор по безопасности? Дюк. А разве станет Дюк спорить с Майком? Он ему просто в рот смотрит. Да что там Дюк, Майк их всех буквально загипнотизировал. И у него самого крыша поехала. Если эта лавочка обрушится, шороху будет, куда там какой-то неисправной трубе. Так что же нам делать, Джубал? Боюсь я за них, места себе не нахожу.